1. Главная
  2. Книги
  3. Азимова Надежда
  4. Звонок в двадцать первой школе
  5. Страница 1
Выбрать главу

Звонок в двадцать первой школе

  Зна­комь­тесь. Это пе­вица и ак­тивная учас­тни­ца кас­тингов во­каль­ных шоу Ан­на. Это спорт­смен­ка Яна. Это вос­точная тан­цовщи­ца Юля. Это хо­рошая па­рик­ма­хер­ша Ан­же­ла. Это иг­рок «Ме­тал­лист Юни­ор» Джордж. Это жё­ны и мужья; это ма­тери и от­цы но­ворож­дённых, го­дова­лых де­ток и поч­ти пер­вокла­шек.       Сей­час (две ты­сячи пя­тый или шес­той год) им по две­над­цать - три­над­цать лет. У них нет собс­твен­ных се­мей, но есть за­меча­тель­ные ро­дите­ли, а у Ва­ли под­раста­ет сес­трён­ка. У них нет про­фес­сий, но есть хоб­би, же­лания и меч­ты, есть стрем­ле­ния, есть жи­вой ум. Де­воч­ки ещё не по­купа­ют ла­ки, крас­ки для во­лос, но уже за­мет­но, кто хо­тел бы из ру­сой стать чёр­ной, как пан­те­ра, а кто - до­бавить к ес­тес­твен­ным свет­лым пря­дям яр­кое, вы­зыва­ющее ме­лиро­вание и про­колоть не толь­ко уши, но и нос. Маль­чи­ки ещё осо­бо не встре­ча­ют­ся с де­воч­ка­ми, но уже вид­но, кто ло­велас (ах, Юра, Юра!), а кто од­но­люб.       Пос­ледний день учеб­ной не­дели - пят­ни­ца. Пос­ледний урок - рус­ский язык. Се­год­ня ник­то не вы­пол­ня­ет на­до­ед­ли­вые уп­ражне­ния, по­тому что ре­бята под­пи­сыва­ют от­крыт­ки, соз­данные на пер­вом или вто­ром (не пом­ню) уро­ке изоб­ра­зитель­но­го ис­кусс­тва.       От­крыт­ки эти - ве­тера­нам, а зна­чит, осо­бен­ные, в па­мять о веч­ном, ни­кем не за­бытом. И не на­зой­ли­вое, как ле­том, но тёп­лое май­ское сол­нце, ры­жева­тые сто­лы, стулья, стро­гая чёр­ная дос­ка, рос­сыпь ме­ла на её по­лоч­ке - всё это то­же осо­бен­ное!       На от­крыт­ках из сло­жен­ных аль­бом­ных лис­тов - оди­нако­вые ге­ор­ги­ев­ские лен­точки, раз­ве что где-то не сов­сем ак­ку­рат­ные, схо­жие наг­ра­ды, яр­кие да­ты 1941 - 1945, од­но и то же «С днём По­беды!» Всё пес­трит ак­ва­релью. Кто-то об­во­дит лен­точки чёр­ной ге­левой руч­кой, кто-то до­пол­ня­ет ком­по­зицию фло­мас­те­ром и сле­дит, чтоб не бы­ло на­ляпис­то.       Это дет­ское твор­чес­тво. Прос­то то, что ска­зали ри­совать. Но од­новре­мен­но и по­пыт­ка по­нять, об­ра­ду­ют­ся ли ве­тера­ны, что во­об­ще они по­чувс­тву­ют, по­лучив от­крыт­ку от ста­ратель­но­го школь­ни­ка или школь­ни­цы. По­нять чувс­тва ве­тера­на бо­лее глу­боко (что он чувс­тво­вал во вре­мя вой­ны) бы­ло как-то... не ко­щунс­твен­но, нет; но об этом нель­зя бы­ло ду­мать с пов­седнев­ностью.       Тот, кто точ­но на­рисо­вал всё, что хо­тел, что приш­ло в го­лову и по­каза­лось умес­тным, не стыд­ным, при­лич­ным, на­чинал пи­сать: «До­рогая Клав­дия!..», «Ува­жа­емый Пётр!..», «Глу­боко­ува­жа­емая Зоя!..» И так да­лее, и то­му по­доб­ное с от­чес­тва­ми, с фа­мили­ями, с пе­речис­ле­ни­ями зас­луг пе­ред Ро­диной, с бла­годар­ностя­ми за чис­тое свет­лое не­бо...       Кто-то из си­дящих на зад­них пар­тах по­пор­тил от­крыт­ки без­гра­мот­ностью. И тё­те Ви­те (Вик­то­рии Ни­кола­ев­не), глав­ной из ро­дитель­ской трой­ки, приш­лось от­дать на за­мену па­ру от­кры­ток, на­рисо­ван­ных ею. (Я ви­дела, как они сох­ли ут­ром, по­тому что тё­тя Ви­та - ма­ма)       Ког­да от­крыт­ки бы­ли пол­ностью го­товы, а ре­бята на­чали вста­вать, по­тяги­вать­ся от при­выч­ной ус­та­лос­ти, вы­ходить из клас­са, мы бе­реж­но соб­ра­ли от­крыт­ки в сто­поч­ку, взя­ли кра­сивые ку­лёч­ки с ко­роб­ка­ми кон­фет, рас­пре­дели­ли от­крыт­ки по ку­лёч­кам и от­пра­вились поз­драв­лять ве­тера­нов.       ... Вот ведь воп­рос, ко­торый тог­да не воз­ник: как бы­ло бы пра­виль­но? Прос­то сто­ять у чу­жих подъ­ез­дов, тог­да без ко­довых зам­ков, и ждать ма­му или ид­ти с ней? Я прос­то сто­яла. Но, мо­жет, сто­ило под­нять­ся, пос­мотреть на каж­до­го ве­тера­на, поз­до­ровать­ся, об­ра­тить­ся по име­ни и от­чес­тву, прог­ло­тив, воз­можно, не­ос­то­рож­ные сло­ва? Что-то до­бавить к ма­миным сло­вам?.. Не знаю.       Знаю толь­ко, что в пол­ной ме­ре ощу­щала бла­город­ность ви­зитов. Знаю, что урок ри­сова­ния и урок рус­ско­го язы­ка в сто двад­цать треть­ей шко­ле прош­ли не зря. Как не прош­ли да­ром уро­ки му­зыки и ре­пети­ции, пос­ле ко­торых Де­вято­го мая наш «В» класс вы­шел на сце­ну.       Знаю, что не ме­нее важ­ным, я бы ска­зала, поз­на­ватель­ным, не будь сло­во «поз­на­ватель­ный» слиш­ком ве­сёлым, был урок в двад­цать пер­вой шко­ле. Без не­го не бы­ло бы это­го рас­ска­за.  

***

      Зво­нок в двад­цать пер­вой шко­ле - пусть ма­лень­кая, за­то впол­не ре­аль­ная ис­то­рия от­дель­ной семьи. А имен­но че­го-то сво­его, се­мей­но­го так не хва­та­ет к чувс­твам пос­ле проч­те­ния Ни­колая Ти­хоно­ва и Бо­риса Ва­силь­ева; или сбор­ни­ка рас­ска­зов «О сме­лых и уме­лых». В тех кни­гах - ре­аль­ность дру­гих ав­то­ров, а так при­ят­но знать, что и у те­бя (имен­но у те­бя!) кто-то во­евал, рас­ска­зывал о вой­не, кто-то поз­драв­лял ве­тера­нов и по­могал им.       Зво­нок в двад­цать пер­вой шко­ле - прав­да об од­ной из­вес­тной мне учи­тель­ни­це по име­ни Ин­на Ва­силь­ев­на. Да... об учи­тель­ни­це на­чаль­ных клас­сов, о по­этес­се, вспо­минав­шей шесть­де­сят пя­тый год, свой пер­вый ра­бочий год, об иног­да стро­гой, но доб­рой и ум­ной жен­щи­не. Она бы­ла ма­лень­кой, пол­но­ватой, чер­но­воло­сой, всег­да по-со­вет­ски сим­па­тич­ной, хо­тя зас­та­ла во­сем­надцать лет пос­тсо­вет­ской жиз­ни.       Де­вято­го мая (я по­лагаю, что «вче­ра» на чу­дом не по­жел­тевшем тет­радном лис­те - это Де­вято­го мая) Ин­на Ва­силь­ев­на, как и дру­гие учи­теля, вру­чала ве­тера­нам ме­дали. Ре­бёнок, уче­ник впе­чат­лился бы пат­ри­отиз­мом, ду­хом праз­дни­ка Ве­ликой По­беды, впе­чат­лился бы сдер­жанной рос­кошью ак­то­вого за­ла и нем­но­го - че­го гре­ха та­ить - за­кон­чивши­мися уро­ками. Ин­на Ва­силь­ев­на впе­чат­ли­лась дру­гим... И впе­чат­ли­лась неп­ри­ят­но.       Всег­да ей бы­ло боль­но, ког­да кто-то стра­дал. Ви­дала она бед­ных, си­дящих в мет­ро жен­щин с го­дова­лыми деть­ми (не поп­ро­ша­ек), схва­тив­шихся вдруг за сер­дце по­жилых муж­чин, ко­торые са­ми не мог­ли выз­вать ско­рую, мла­дых дев­чат и пар­ней, ко­торых кто-то оби­жал. А тут уви­дела, как ужас­но жи­вут ве­тера­ны.       А жи­ли и жи­вут (ес­ли жи­вут) ве­тера­ны в ни­щете.       Зна­ете, как про­лай­фе­ры зас­тавля­ют жен­щин ро­жать, а пос­ле рож­де­ния ре­бён­ка им ста­новит­ся на жен­щи­ну всё рав­но, так при­мер­но и с ве­тера­нами. По­беди­ли - мо­лод­цы, по­лучай­те тща­тель­но от­ре­пети­рован­ную честь и вы­чур­ную хва­лу, но не бо­лее. Ни­какой мат­по­мощи. Ни­како­го НАС­ТО­ЯЩЕ­ГО ува­жения. Ни­како­го бес­по­кой­ства об их судь­бе.       Дом трид­цать пять по ули­це Борь­бы (не знаю, ос­та­лась ли та­кая с на­шими ди­кими пе­ре­име­нова­ни­ями) - страш­но взгля­нуть на ок­на. Внут­ри до­ма - не луч­ше. Чис­то, оп­рятно бла­года­ря хо­зяй­ке, но ник­то не по­забо­тит­ся о ре­мон­те, о про­дук­тах, боль­ших, чем ко­роч­ка хле­ба да ста­кан мо­лока на день, о са­мой Дь­яко­новой Ан­то­нине Ива­нов­не. Не ей од­ной - ВСЕМ ве­тера­нам не хва­та­ет де­нег на пи­тание, на ле­чение, на мно­гое дру­гое, что прос­то не­об­хо­димо!       Лю­ди сра­жались за Ро­дину, за нас с ва­ми и дос­той­ны луч­шей жиз­ни. Дос­той­ны вни­мания, ува­жения и дос­татка...       Хоть в чём-то ока­зав по­мощь ве­тера­нам (а это сде­ла­ет, ско­рее, ма­ло обес­пе­чен­ная, тя­нущая на се­бе семью учи­тель­ни­ца на­чаль­ных клас­сов, чем бо­гатые хмы­ри вро­де тех, о ко­торых пи­шет Вик­тор Про­нин в «Жен­щи­не по сре­дам», фильм «Во­роши­лов­ский стре­лок»), Ин­на Ва­силь­ев­на пос­та­ралась вло­жить что-то в го­лов­ки сво­их уче­ников. Что­бы де­ти (она наз­ва­ла «де­тиш­ки») зна­ли о вой­не чуть боль­ше.       И о той ни­щете, в ко­торой жи­вут ве­тера­ны, и о мно­гом дру­гом...       Нап­ри­мер, о том, что мы час­то го­ворим об од­ной вой­не, с 1941 по 1945-ый, а войн под­ряд бы­ло... три. Па­па Ин­ны Ва­силий сна­чала по­бывал на фин­ской вой­не (она, вспо­минаю я, упо­мяну­та в «А зо­ри здесь ти­хие...»), не ус­пел от­дохнуть от неё, как на­чалась Ве­ликая Оте­чес­твен­ная вой­на. А по­том сра­зу же - вой­на с Япо­ни­ей.       Страш­но вчи­тывать­ся в сло­ва «Мо­ему от­цу по­вез­ло». Ведь «по­вез­ло» Ва­силию Лы­сен­ко тем, что он был ра­нен под Ста­лин­гра­дом и по­том пе­реве­дён в гос­пи­таль Харь­ко­ва не в фев­ра­ле ме­сяце. По­это­му он не ле­жит, как дру­гие, во рву под Скор­бя­щей ма­терью - ме­мори­алом в ле­сопар­ке. По­вез­ло и по­тому, что из-за ра­нения и за­рабо­тан­ных на фрон­те бо­лез­ней он не по­пал на третью вой­ну, с япон­ца­ми.       Этой ис­то­ри­ей на­чал­ся урок па­мяти в двад­цать пер­вой шко­ле, а про­дол­жился он пес­ней «22 и­юня»:       «22 и­юня, ров­но в че­тыре ча­са,       Ки­ев бом­би­ли,       Нам объ­яви­ли,       Что на­чалась вой­на».       По­ложив на­чало зна­комы­ми для де­тей сло­вами, Ин­на Ва­силь­ев­на рас­ска­зала, что в пер­вые дни вой­ны по­явил­ся пла­кат «Ро­дина - мать зо­вёт» и пес­ня «Свя­щен­ная вой­на». Их весь на­род, от ма­ла до ве­лика, под­ня­ли на за­щиту Оте­чес­тва.       И шес­тнад­цать, це­лых шес­тнад­цать сти­хов и куп­ле­тов во­ен­ных пе­сен, рас­ска­зыва­ли, пе­ли де­ти. Ус­лы­шав лич­ную ис­то­рию, па­мять Ин­ны Ва­силь­ев­ны, они яс­нее вы­ража­ли собс­твен­ные мыс­ли и чувс­тва. Они раз­де­лили со взр

~ 1 ~