— Нет уж, увольте.
Ее темно-карие глаза сердито вспыхнули.
— Мне не нравится ваш тон. Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. Я заплачу максимальный гонорар и даже более того. Моя благодарность будет безгранична, а иначе не имеет смысла все это затевать. Вы вроде говорили, книга произвела на вас хорошее впечатление. Вы согласны с мнением автора о ФБР?
— Да, хотя и с некоторыми оговорками.
— А о Дж. Эдгаре Гувере?
— Да.
— Тогда вас не слишком удивят мои слова о том, что за мной день и ночь ходят по пятам. Мне кажется, тут вполне подойдет слово «хвост». То же кажется и моему сыну, моей дочери, моему секретарю и моему брату. Мои телефоны прослушиваются, и, по мнению сына, его тоже. Сын женат, у него своя квартира. Некоторых служащих «Брунер корпорейшн» допросили. Штаб-квартира корпорации занимает два этажа Брунер-билдинг и насчитывает более сотни служащих. Вас это удивляет?
— Нет, — буркнул Вулф. — А вы приложили к книгам письма?
— Не письма. Свою визитную карточку с коротким сообщением.
— Тогда вы не должны удивляться.
— Но я удивляюсь. И удивлялась. Я ведь не конгрессмен, не редактор, не радио- или телеведущая, не университетский профессор — короче, я не тот человек, который боится потерять работу. Неужели этот безумец с манией величия думает, будто может мне навредить?
— Пф! Он вас донимает.
— Нет. Скорее, раздражает. Кое-кого из моих знакомых и близких друзей уже допросили. Естественно, очень осторожно, естественно, с извинениями. Все началось две недели назад. Полагаю, мои телефоны поставили на прослушку около десяти дней назад. Мои адвокаты говорят, что пока не видят способов положить этому конец, хотя обещали подумать. Это одна из крупнейших и лучших фирм Нью-Йорка, но даже они боятся ФБР! Они не одобряют мой поступок, говорят, посылать книги было «опрометчиво» и это «донкихотство». Впрочем, меня не волнует, что они говорят. Когда я читала эту книгу, то была в ярости. Я позвонила в издательство, и они отправили ко мне своего человека. Он сказал, что им удалось продать менее двадцати тысяч экземпляров. И это в стране с населением двести миллионов человек, из которых двадцать шесть миллионов голосовали за Голдуотера! Сперва я хотела оплатить рекламу книги, однако потом решила разослать ее нужным людям и даже получила сорокапроцентную скидку. — Она сжала пальцы на ручках кресла. — И вот теперь он меня здорово раздражает, и я хочу его остановить. Хочу, чтобы вы его остановили.
— Абсурд, — покачал головой Вулф.
Миссис Брунер потянулась к приставному столику за коричневой кожаной сумкой, вынула чековую книжку и ручку, после чего не спеша заполнила чек. Причем сперва корешок. Очень аккуратно. Методично. Затем вырвала чек, встала с места, положила чек на стол Вулфа и вернулась к своему креслу.
— Здесь пятьдесят тысяч долларов. Это только аванс. Как я уже говорила, моя благодарность будет безгранична.
Вулф даже не потрудился взглянуть на чек.
— Мэм, я не чудотворец и не круглый дурак. Если за вами установлена слежка, значит вас проследили до этого дома, сделав однозначный вывод, что вы явились сюда предложить мне работу. Возможно, мой дом уже под наблюдением, а если нет, то его установят, как только станет известно, что у меня хватило глупости согласиться на ваше предложение. — Вулф повернулся ко мне. — Арчи, сколько топтунов в Нью-Йорке?
— О-хо-хо… — Я задумчиво поджал губы. — Точно не знаю, возможно, человек двести. Они приходят и уходят.
Вулф повернулся к посетительнице:
— А у меня только один. Мистер Гудвин. Лично я никогда не покидаю дом по рабочим делам. Это было бы…
— У вас еще есть Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер.
В обычное время то, что она так легко назвала имена наших детективов, наверняка произвело бы на Вулфа впечатление, но не сейчас.
— Я не могу просить их брать на себя такой риск. И вряд ли могу требовать этого от мистера Гудвина. Что в любом случае будет бесполезно и глупо. Вы говорите, «остановите его». Выходит, по-вашему, я должен заставить ФБР перестать вам докучать?
— Да.
— Интересно как?
— Не знаю.
— Я тоже, — покачал головой Вулф. — Нет, мэм. Вы сами напросились. Я отнюдь не утверждаю, что не одобряю ваш поступок, но вполне согласен с вашими юристами, что это донкихотство. Дон Кихот страдал и вам велел. Они не будут следить за вами целую вечность, и, как вы сами изволили выразиться, вы не конгрессмен и не наемный работник, который боится потерять свою работу. И все же не советую вам продолжать рассылать книги.