Так, в условиях, созданных, казалось бы, специально для того, чтобы ожесточить человека, озлобить его, придавить страхом и ненавистью, Эрвин Экнер приобщался к великим понятиям: революционная солидарность, интернационализм, человечность. Общаясь с Ахимом, Мюллером, Фрезе, он узнавал простые, но неведомые ему ранее истины: богачам выгодно сеять страх и ненависть среди людей, чтобы вести войну и на ней наживаться; о ценности человека можно судить лишь по его поступкам; смысл жизни состоит в том, чтобы создавать новую, лучшую, прекрасную жизнь.
Трудно переоценить значение повести Вальтера Горриша для воспитания новой немецкой молодежи. В ГДР его книжка «идет нарасхват», и не только потому, что это интересный рассказ о недавнем прошлом. В книге говорится о большем: надо верить в человека, настойчиво работать с ним, подводить к познанию правды не путем деклараций, а убеждая на практике, личным примером, вовлекая в общую борьбу за социалистическое переустройство мира. Эта работа не из легких, и результаты ее сказываются не сразу: прежде чем встать в ряды борцов-антифашистов, Экнер пережил немало сомнений, оступался, падал, — и все же твердая рука товарища Ахима неизменно поддерживала его, помогала, вела — и Экнер дошел до цели! Расовые предрассудки уступили место классовому самосознанию, мелкий эгоизм обывателя — душевной щедрости и отваге пролетарского революционера.
Я знаю о том, что книга Вальтера Горриша оставила «звучащий след» в сознании читателей и по ту сторону Эльбы, в Западной Германии, где ядом шовинистической, расистской и антисемитской пропаганды пытаются отравить умы и сердца нынешних Экнеров. В этой связи можно представить себе то удовлетворение, с которым встретила повесть Горриша прогрессивная западногерманская общественность для нее это не просто беллетристическое произведение, но и боевое пособие, руководство к действию.
Однако, прежде чем читатели перейдут к самой книге, мы расскажем им другую, на этот раз документальную «повесть», главным героем которой является Вальтер Горриш — автор «Звучащего следа».
…Третий день шли изнурительные бон: батальон имени Чапаева занимал оборону; держались, но сил уже не было. Это происходило в Испании, в тридцать восьмом…
Сержант Горриш поднял голову, тотчас же заплясали над ним невидимые тарантулы. Снова залег, широко раскинув руки, негромко сказал:
— Мне кажется, что мы обнимаем сейчас весь земной шар.
Человек, лежавший справа, засмеялся.
— Ого! Ты мыслишь образами. Ты что, писатель?
— Нет, каменщик.
Горриш не лгал. Писателей в батальоне было всего двое: Ганс Мархвица и Людвиг Ренн…
…Первые впечатления бытия. Отец-матрос на войне, мать работает на фабрике. Вальтеру Горришу одиннадцать лет. В одном с ним дворе живет семилетняя девочка. Вынесли куклу.
— Ты будешь доктор, хорошо? Ах, моя дочка заболела, полечите ей горлышко…
Весной 1918-го пришло известие: отец Вальтера, матрос, участвовал в беспорядках, избил палубного офицера.
Девочка с куклой:
— Отойди. Мне с тобой играть не разрешают. Твой отец бунтовщик.
Старик сапожник, сосед, подошел, обнял его за плечи.
— Пойдем-ка, брат, лучше ко мне. Расскажу я тебе сказку…
…Кайзер бежал, конец войне, в Германии революция. Вернулся отец. Дома разговоры:
— Россия, Ленин, Карл Либкнехт…
…Капповекий путч. Победили рабочие. На всю жизнь запомнилось: толстый вахмистр, негодяй и доносчик, ползает на коленях перед вооруженными людьми.
— Пощадите, у меня пятеро, мал мала меньше. Не оставьте сиротами!
Рабочие переглянулись, выругались.
— Живи. Черт с тобой!
Потом пришли белые. Толстяк в мундире жандарма ходил с группой офицеров из дома в дом.
— Этот…
— Этот…
— Этот…
Выводили на улицу. Лицом к стене. Выстрел…
По соседству жил некий Мейльман — тоже с фронта. Когда формировались красные отряды, рабочие сказали ему:
— Записывайся! Ты ведь наш!
Мейльман только рукою махнул.
— Что вы! Не пойду! Хватит с меня воевать!
Явились белые.
— Ты фельдфебель запаса, будешь служить нам, не то расстреляем.
Мейльман надел форму, стал служить.
В эти дни Вальтер многое понял.
…1924 год. Он штукатур, закончилась пора учения. Вступил в комсомол. Теперь-то зададим жару буржуям!
Как-то началась забастовка. И вдруг партия разъясняет: данная забастовка — провокация. Агитируйте против. Сил у вас мало, хозяева это учли и сами придумали забастовку, чтобы, подавив ее, запугать вас надолго.