Никак не мог согласиться. Что за черт! Как же я, комсомолец, — и вдруг против забастовки?..
Работница, коммунистка из центра, принесла ему книгу.
— Прочитай. Поймешь.
Взглянул на обложку: «Государство и революция».
Так он узнал, что истина не всегда лежит на поверхности: без теории коммунисту нельзя…
Летом 1932 года Горриша тяжело ранило в уличной схватке с фашистами. К тому времени он был уже в партии — профессиональный революционер, командир красного полувзвода.
Отлежался. Поправился. Ходит по рабочим окраинам с портфельчиком — агент общества «Страхование от пожаров». О, какой пожар следовало раздуть!
Власть захватили фашисты. Коммунистические организации разгромлены. Лучшие товарищи расстреляны или томятся в тюрьмах. Партия в глубоком подполье. «Страховой агент» создает боевые группы, восстанавливает старые связи, тысячи нитей, которые казались навсегда перерезанными. В августе 1933-го на его след напало гестапо. Партия сказала: «Отправишься в эмиграцию — тобой рисковать мы не можем».
Началась эпоха скитаний: Саар — Франция — арест в Париже — бегство — переход бельгийской границы — Брюссель — Гент.
И вот Испания, интербригада, батальон имени Чапаева.
— Пусть люди знают, что, кроме гитлеровцев, кроме легиона «Кондор», в Испании сражаются и другие немцы.
Ему присвоили звание сержанта. Его любили за открытый нрав, за храбрость и умение. Пригодилась профессия каменщика: помогал строить укрепления.
Но к литературе он не был причастен, разве что провел однажды на командный пункт батальона русского писателя в берете, с трубкой. Потом уж только узнал его имя: Илья Эренбург…
…Однажды комиссар батальона сказал:
— Будем выпускать стенгазету. Горриш, возьмешься?
Сержант Горриш был дисциплинированным солдатом, не стал возражать, спросил только:
— А что такое стенгазета?
— Газета, которая висит на стене.
— Понятно…
Стал пробовать. Ничего не получалось, но вдруг им овладело желание писать — многое было пережито, увидено, хотелось все это рассказать людям.
Долго трудился над первым рассказом. Наконец закончил, принес комиссару.
— Вот, возьми на память. А меня пошли туда, к ребятам, в окопы…
Франкистская пуля вывела его из строя. Лежа в лазарете, получил от комиссара письмо:
«Нужны ли тебе книги? Кстати, могу сообщить новость. Твой рассказ я переслал в Прагу, на конкурс, в иллюстрированный журнал. Тебе присуждена первая премия».
Из госпиталя снова на фронт. Офицерская школа. Погоны майора. Когда завершилась испанская трагедия, попал в лагерь во Францию, в сороковом году вишийские власти выдали его немцам.
— Отправляйся на родину, домой, к жене, к деткам.
Он знал, какая его ждет дома «жена».
Когда пересекли границу, на первой же немецкой станции в вагон явилось гестапо.
Месяцы, годы пыток, мучений, ожидание неминуемой казни. И вдруг наряжают в солдатскую форму, выдают хлеб, сто граммов колбасы.
— Господин Горриш, поздравляем: вы призваны в армию, в батальон «999».
«999» — батальон смертников…
…Всю жизнь он мечтал: «Случится чудо, поеду в Советский Союз, увижу советских люден, брошусь им на шею: — Братья! Товарищи!»
И вот ночь перед атакой. В руках у Горриша винтовка. Завтра предстоит эта долгожданная встреча с русскими братьями. Конечно, стрелять он не станет, пусть лучше его убьет красноармейская пуля. Но ведь так и не узнают, что шел он к ним не как враг, отпихнут его труп ногой, плюнут:
— Фашистская гадина!
…В батальоне было шесть коммунистов. Шесть человек на целый батальон — это очень мало. Но, если эти шесть человек коммунисты, они могут сделать то, чего не сделают сотни других.
Всю ночь в окопах слышался сдержанный шепот. Это шесть агитаторов проводили «разъяснительную работу».
Под утро, когда офицерский состав батальона был разоружен и ликвидирован, в небо взвилась сигнальная ракета.
— В атаку!
Горриш выскочил первым, что-то закричал, кинулся вперед, но вдруг, зацепившись за проволочное заграждение, повис, глупо и беспомощно, как мешок.
Посмотрел: прямо на него двигались русские танки. Он закрыл глаза.
Очнулся от сильного удара. Над ним стоял солдат с красной звездой на пилотке, хохотал громко:
— Ну что, попался на крючок, карась ты эдакий?
Горриш поднял руки.
— Никс капиталист, нике капиталист! Бин товарыш…
…Когда привели в штаб, вытянувшись, доложил четко:
— Майор Вальтер Горриш прибыл в расположение своей армии!
Его допросили:
— Чем подтвердите свое пребывание в интербригаде? Не сохранилось ли свидетелей?