Скоро длинный путь от Крестовой стал для Коли привычным и даже наскучил. Вечерами, приготовив уроки, Коля любил гулять под старыми липами, над Волгой, от собора до мельницы и по бульвару над Черемхой.
Учился Коля хорошо. Каждый год почти одни пятерки. Он да Можжухин Иван были первыми учениками в классе. Умерли дедушка и бабушка. У тети Вари плохо, было с деньгами. Коля с четвертого класса стал заниматься репетиторством, давая домашние уроки гимназистам и гимназисткам младших классов. Несколько раз он уезжал репетировать на все лето — готовить учеников для поступления в гимназию. В одну из таких поездок в Пошехонском уезде Коля записал около полусотни интересных частушек. Как сирота и хороший ученик от платы за обучение в гимназии он был освобожден и учился на стипендию Ю. И. Смоленского, данную ему попечительским советом Рыбинской мужской гимназии.
Немало было у Коли друзей среди взрослых. Жил на соборном дворе священник Александр Образцов. Образцов увлекался физикой. В его светелочке была настоящая физическая лаборатория. Коля, который страстно, мечтал изобрести вечный двигатель, целыми днями пропадал у отца Александра.
Тетя Варя — Варвара Николаевна Крылова — в памятные дни устраивала в доме литературные вечера. Двоюродная сестра Николая Александровича Мария-Дмитриевна Серова, которая вместе с двумя младшими братьями после смерти родителей тоже воспитывалась у Варвары Николаевны, вспоминает: «Мы сами подбирали любимые произведения Пушкина, Гоголя, Жуковского и читали их перед нашей домашней аудиторией».
Наступил бурный 1905 год. Где-то далеко на востоке шла русско-японская война. Газеты пестрели телеграммами с театра военных действий. Далекая заморская страна, о которой раньше в Рыбинске и знал-то не всякий, наносила одно поражение за другим армиям непобедимого белого царя. Непонятные страны — Япония и ставший театром военных действий Китай невольно возбуждали теперь всеобщее любопытство.
Коля и до этого видел китайцев и даже японцев. Они приезжали на знаменитые рыбинские петровские ярмарки. Ярмарка открывалась каждый год в июле, на Петров день, на пустыре за рекой Черемхой и была важным событием в жизни города. По Стоялой, от каланчи. через мост на ярмарку валом валил народ. Кого здесь только не было! Захаживали на ярмарку и китайцы, и японцы. Они торговали шелком, разной мелочью, показывали фокусы. Вокруг них всегда была толпа. Коля часами простаивал у палаток китайцев, глядел на диковинные товары, прислушивался к резким, непонятным словам, которыми они обменивались между собой. Позднее он и сам не знал, что больше — непрерывные ли и часто печальные сообщения газет с фронтов русско-японской войны или эти, виденные в детстве петровские ярмарки вызвали у него страстное желание познать и таинственные, скрытые иероглификой языки и самую жизнь далеких стран.
Коля интересовался Востоком. Даже стал изучать татарский язык. Познакомился с местными татарами и ходил к ним учиться разговаривать. Он старался прочесть о Востоке все, что было ему доступно. Желание узнать Восток крепло у него год от года. Позднее был у Коли старший друг Ваня Слонов. Он учился в Москве в Лазаревском институте восточных языков, на арабско-персидском отделении. Колю очень интересовало то, чем занимается Ваня, и он даже выучил самостоятельно арабское письмо.
Николай Невский был веселым и жизнерадостным (гимназистом. Он не только сидел над книгами — особенно хорошо ему давались языки, — но и с увлечением организовывал ученические вечеринки с фантами и почтой, загородные прогулки.
Он глубоко и серьезно любил поэзию. Эта любовь его была известна в гимназии и соученикам и преподавателям. Сколько раз за отличные успехи при переходе из класса в класс ему от имени дирекции гимназии дарили томики стихов любимых поэтов — Тютчева, Фета, Плещеева.
В 1909 году Николай Невский окончил Рыбинскую гимназию с серебряной медалью. Хотя у него и было большое желание посвятить себя изучению восточных языков, он вынужден был, уступая настояниям тети Вари, на попечении которой находился после смерти дедушки и бабушки, поступить в Технологический институт. Тетя Варя хотела видеть своего любимого племянника инженером. Тяжело было покидать родной дом. Но в то же время и радостно. Ведь впереди открывалась новая, неизведанная жизнь, конечно же, полная радости и счастья.
Вещи отправили на вокзал с извозчиком. Сами пошли пешком. Сколько лет бегал Коля по Крестовой в гимназию. Сейчас по этой же улице он начинает путь в большую жизнь. Вот и угол Крестовой и Пушкинской. Отсюда начинается дорога к вокзалу. Мимо деревянных домов-дач с мансардами и резными наличниками, мимо деревянной лютеранской церкви и каменного красного красавца костела, немножко похожего на знаменитый Реймский собор, который он видел на фотографиях. В просторных залах недавно выстроенного вокзала суета, какая бывает всегда перед отходом поезда в Петербург.
Стоя на подножке вагона, он последний раз машет рукой тете Варе, сестрам, городу, своему детству. Прощай, Рыбинск. Впереди Петербург. Здравствуй, новая жизнь!
На берегах Невы
В Петербургском технологическом институте Николай Александрович проучился год. Он был переведен на второй курс и даже прошел летом практику в качестве помощника машиниста товарных и пассажирских поездов. Но душа его не лежала к избранной по настоянию родных специальности. В Петербурге, где он мог много читать о Востоке и познакомиться с деятельностью факультета восточных языков Петербургского университета, его решение посвятить себя изучению языков и культуры стран Дальнего Востока еще более окрепло. Летом 1910 года Невский покидает Технологический институт и поступает в университет, «избрав специальностью, — как он писал позднее в своей автобиографии, в мае 1936 г., — языки китайский и японский, к которым с давних пор чувствовал влечение».
Юноша в форменной тужурке студента-путейца Технологического института привлекал на факультете всеобщее внимание. Но скоро любопытство сменилось удивлением. Новичок поражал своими способностями к языкам и неподдельным интересом к учебе. В университетском общежитии студенты с Кавказа восторгались тем, как поразительно точно этот волжанин воспроизводил труднейшие звуки их родных языков.
В университете Николай Александрович познакомился с будущим известным советским востоковедом академиком Николаем Иосифовичем Конрадом. Его любимым учителем становится Василий Михайлович Алексеев (академик с 1929 г.).
Именно в те годы с молодыми преподавателями В. М. Алексеевым и А. И. Ивановым в русскую китаистику влилась новая, живая струя. Молодые преподаватели стремились дать студентам навыки разговорной речи. С Алексеевым на факультет пришло увлечение китайской литературой, в особенности поэзией и китайским искусством, не лишенное экзотического налета и в какой-то мере связанное с некоторыми направлениями русской поэзии тех лет.
Японский язык на факультете вели Г. II. Доля, чиновник Министерства иностранных дел, которому в утренние часы было разрешено преподавать в университете, и японец Иосибуми Курано.
В 1913 г. Н. А. Невский первый раз посетил Японию. На всю жизнь осталось воспоминание о том, как он в гостинице впервые заговорил по-японски. Он старательно подбирал слова и выражения, произнося их точно на выученным правилам, но — увы! — прислуга с любопытством толпилась вокруг, и никто его не понимал.
Из дверей соседнего номера появился пожилой, интеллигентного вида японец в очках, послушал и вежливо сказал:
— Сударь, вы изволите говорить на языке первых сёгунов[50]. Таким языком говорили семьсот лет назад. Поэтому этим людям вас трудно понять.
Пришлось во многом учиться заново.
Как вспоминает видный японский ученый — этнограф Macao Ока, много лет спустя Невский не раз, весело смеясь, рассказывал эту историю своим японским друзьям.
В 1914 году Н. А. Невский представил свое дипломное сочинение на тему: «Дать двойной перевод (дословный и парафраз) пятнадцати стихотворений поэта Ли Бо, проследить в них картинность в описаниях природы, сравнить по мере надобности с другими поэтами и дать основательный разбор некоторых иностранных переводов».