Прав Иисус, говоря – «истина дает свободу, а ложь создает оковы». Все религии отравляют человечество слепой верой. В них говорится, что до тех пор, пока не поверишь — не познаешь. Но истина как раз в противоположном - если веришь, то никогда не познаешь, потому что вера означает незнание, означает, что вы уже имеете определенное предубеждение, даже не попытавшись исследовать его, даже не сделав усилия самому отыскать истину. Раз уж поверил, то зачем искать, раз поверил, то не может быть и сомнений.
Все верования — это суперсистемы для подавления сомнений, но если сомнение подавлено, то исследование невозможно. Так и живут люди, - оставаясь узниками различных церквей, храмов, мечетей, синагог, гуру, за решетками библий, вед, коранов, гит. Обитая в тюрьмах, но таких утонченных, едва уловимых, что нужно обладать поистине большой интеллигентностью, чтобы обнаружить это. Однако все эти тюрьмы проистекают из одного — веры.
Моим саньясинам следует научиться не верить, а исследовать, вопрошать. Все время что-то открывать, путешествовать в незнаемое, не имея в руках ничего: никакой идеи, никакого представления о том, как должно быть. Быть невинными, ибо в невинности рождается истина, а не вера. Невинность становится дверью в божественное.
Мы все переполнены предрассудками, и объясняется это просто. С раннего детства родители начинают отравлять ребенка своими представлениями о жизни, они бояться, что, став достаточно зрелым, он начнет задавать вопросы, интересоваться, исследовать, и тогда уже будет поздно передавать свои представления, представления, которые передавались в течение столетий. Они считают это большой ценностью, но так они только считают. Сами они прожили жалкую жизнь, в страданиях, и родители их также жили в страданиях. И они знают, что, по сути, все человечество живет как в аду, но, несмотря на это, то эго, то самолюбие, которое живет в каждом родителе, заставляет их воспитывать своего ребенка так, чтобы он был представителем их самих, чтобы он был таким же несчастным, как они, а если еще более несчастным, - то даже еще лучше. Они боятся дать ребенку свободу, и поэтому накапливают различные предрассудки и предубеждения: ребенок должен ходить в церковь, ребенок должен быть крещен, ребенок должен получить религиозное воспитание. И все это должно произойти до полового созревания, до четырнадцати лет. И отсюда один странный факт, ставший хорошо известным: возраст умственного развития человека, колеблется между двенадцатью и четырнадцатью годами, то есть временем, когда наступает половое созревание, и он уже не поддается воспитанию. Половое созревание означает, что природа завершила свое дело, что ребенок в природном смысле стал индивидуальностью. Возможно, он и не стал взрослым. С точки зрения тех политических идей, которые господствуют в той или иной стране, - в одних странах этот возраст составляет восемнадцать, то есть это возраст, когда предоставляется право голосовать, - в других странах он составляет двадцать один год, но на самом деле природа дала ему уже все - право быть родителем. В какое это может идти сравнение с правом голосования. К тринадцати-четырнадцати годам ребенок способен воспроизводить потомство, существует ли еще большая ответственность, чем эта? Поэтому воспитание уже невозможно. Но то воспитание, которое он получил, тормозит его мышление, и теперь он будет жить согласно полученному воспитанию. За время, отведенное ему жизнью, он никогда не вырастет за пределы этого ментального возраста. Он может дожить до восьмидесяти, девяноста лет, а иногда и до ста, оставаясь при этом, с точки зрения психологии, где-то между двенадцатью и четырнадцатью годами. И это несоответствие между возрастом - четырнадцатилетнего и столетнего - и является главной причиной всех страданий. Тело продолжает расти, тогда, как ум оказывается связанным. Эта пропасть, этот разрыв так и остается непреодолимым.
Ум должен расти каждое мгновение, с каждым вздохом, обучение никогда не должно прекращаться, оно не может прекратиться, ведь это одно из самых ценных явлений жизни. Обучение должно происходить до самого последнего дыхания, и умирая, человек должен продолжать обучение - изучая свою смерть. Жизнь он уже видел, и узнал о ней так много. Теперь он не должен упустить, эту наивысшую возможность познания, этот кульминационный момент жизни – смерть. Это не конец, она выглядит как конец для тех, кто является умственно отсталым. Для Сократа это не конец, а начало другого. Для Будды это не конец, но захватывающее дух начало, свобода, свобода от оков тела, ума. Смерть открывает более широкое пространство, чем то, которое знал человек до него, но для этого необходима интеллигентность, а не заторможенное мышление. Для этого необходимо постоянно растущее мышление. Именно это я и подразумеваю, когда говорю о том, чтобы вы преодолели все предрассудки, ибо они тянут вас назад. Жизнь движется вперед, а вы упираетесь. Одна часть вас остается в прошлом, а другая — живет в настоящем. Это половинчатая, раздвоенная жизнь, она никогда не приводит к исполнению, а всегда оставляет чувство неудовлетворенности.
Отбросьте все предрассудки, все условности, чтобы родиться заново. В этом весь смысл саньясы — в возрождении.
Это начало поиска, начало исследования, предпринятого самим собой, это отказ от заимствованных знаний, чтобы познать самому. Только ваше собственное познание, прозрение даст вам свободу, любовь, благословение.
Созерцание провозглашалось как панацея от всех бед, но это не так. Это лучшее, на что способно мышление, и ум, в конце концов, всегда наталкивается на барьер. Конечно, созерцание — это искусная работа ума, она напоминает сооружение прозрачной стены вокруг себя. Вы не видите стену, но видите то, что находится за ней, и поэтому вам кажется, что стены вообще нет. Вы ощущаете свободу. Вы видите цветы в саду, птиц, пролетающих мимо, восход солнца, звездное небо. Все это дает вам представление, как будто вы свободны. Но стоит сделать несколько шагов к цветам, как вы понимаете, что несвободны, что прозрачная стена мешает быть таким. Созерцание — это прозрачная стена, это лучшее, на что способен ум. Однако что касается души, это может быть самым опасным. Ибо одно дело видеть массивную, кирпичную стену, которую хочется разрушить, за которую хочется выбраться, и другое — когда эта стена стеклянная, и желание выбраться за нее почти не появляется, так как она дает фальшивое ощущение свободы.
Человек должен пойти дальше созерцания. Нужно помнить о следующих трех вещах:
Первое — это концентрация. То, что создает науку, имеющую дело с объективной реальностью. Это мыслительный процесс.
Второе — это созерцание. То, что создает литературу поэзию, живопись. То есть то, что принадлежит эстетике. Это прекрасно, но это порождает новую зависимость, гораздо более утонченную.
И третье — медитация. Медитация принадлежит не уму, а тому, что выходит за его пределы, превосходит ум. Как только вы выходите за его пределы, то вступаете в мир не-ума. Именно этот мир и есть настоящая свобода. Теперь вас уже не окружают тюремные стены, весь мир теперь ваш, и в этом радость, красота, величие и восторг.
Человек является человеком, только потому, что обладает умом. Безусловно, животные, деревья, скалы не наделены этим, и потому ум всегда пышно восхваляется. Со школьной скамьи и до университетской аудитории, мы только и делаем, что растим ум, чтобы сделать себя людьми. Ведь, чем изощреннее ваш ум, тем больше могущества вы приобретете в обществе. Вы станете ученым, физиком-ядерщиком, а может быть, станете политическим деятелем. Не исключено, что вы будете знаменитым поэтом или художником. В общем, вы тем или иным образом обретете могущество. Ваше эго будет чрезвычайно удовлетворено. Однако удовлетворенность эго, не есть истинная удовлетворенность. Быть выдающимся — не имеет никакой ценности. Это имеет значение только тогда, когда таковым вы не являетесь. Став знаменитым, вы тут же убеждаетесь, что все это сущая чепуха. Какой в этом смысл — знают тебя двести человек, два миллиона или двести миллионов? Все это к истинной жизни не имеет никакого отношения. Имя и слава не являются основанием для настоящей истинной жизни, приносящей радость, песню, танец.