Оказалось, что и на фронте они были всё время где-то рядом, и даже история с публичным избиением начальства повторилась, только Рапопорт перед строем ударил комдива, сбежавшего с переправы при форсировании Днепра, и из армии его за это не выгнали (только тормознули Героя, хотя избитый комдив получил Золотую Звезду, наверное, в утешение).
— А сейчас готовлюсь, — покашливая, продолжил рассказ Юзик, (астма, Иохель, всё хуже и хуже), — к сессии ВАСХНИЛ, собирают где-то в конце июля. Наверное, там меня сожрут, но и хрен с ними, я с голоду не умру. Но целовать задницы я никому не собираюсь, ни Лысенко, ни Презенту. И готовят же эту сессию, сволочи, втихаря, я сам случайно узнал. Даже неизвестно, в какой день точно этот шабаш собирают. Всё ходят, шушукаются по углам.
— А если с этими деятелями что-то случится, тогда что? Ты станешь главным академиком по биологии? — улыбнувшись чему-то (если с Яшкиным прошло, почему с этими не пройдет? а враги Юзика — и мои враги, вряд ли они могут быть хорошими ребятами), спросил Иохель.
— Да какое там главным, мне их кабинеты и даром не нужны. Мне лишь бы работать не мешали, а медальки пусть друг другу вешают, мне и своих хватает, и так носить тяжело, если все вместе надеть.
Время пролетело незаметно. Распрощались ближе к полуночи, договорившись встретиться через неделю. С трудом подавив желание постучаться к Полине (завтра, завтра встретимся, сама ведь сказала), он невольно остановился у ее двери, постояв немного, вслушиваясь в ночную тишину, Иохель спустился по знакомой уже лестнице и пошел домой по Садовому кольцу, решив, что так вряд ли будет намного медленнее, чем идти напрямую.
Навстречу попадались редкие прохожие, да время от времени проезжали машины. В районе Арбата его обогнала синяя «Букашка», наверное, последняя, но Иохель совсем не расстроился — сегодня ведь такой замечательный день, как на это может повлиять какой-то троллейбус. Ведь Полина, такая она… Полина… и даже с Юзиком встретился с ее помощью, получается.
На Смоленской площади, где даже ночью не прекращалась стройка [2], Иохель услышал сзади чьи-то торопливые шаги, но не обратил на это никакого внимания: мало ли кто и куда бежит ночью. Он и сам шел не очень медленно, но незнакомец явно его догонял, причем, судя по звуку, двигался он по той же траектории, что и доктор, так что Иохель немного отошел в сторону, уступая дорогу и встревоженный, начал поворачиваться, чтобы посмотреть, кто это. Очевидно, именно это, неожиданно сделанное в последний момент движение, его и спасло. Что-то свистнуло справа и скользнуло по правому рукаву, после чего плечо тут же загорелось болью.
Отпрыгнув в сторону, Иохель повернулся и увидел тяжело дышащего мужчину (или парень, ни хрена не видно же), держащего в правой руке какой-то длинный прут (арматура? палка? какая разница, стукнет по голове, мало не покажется). Внезапно наступившую тишину, прерываемую только тяжелым дыханием напавшего, первым нарушил Иохель:
— Ты что, парень, с головой не дружишь? Тебе чего надо?
— Ты, жиденок (когда он хоть меня рассмотреть успел?) зубы мне не заговаривай. Карманы выворачивай, быстрее, — налетчик все никак не мог восстановить дыхание.
— Так тебе деньги нужны? Сказал бы, я и так отдал (да что ж ты дышишь как загнанная лошадь, никак не подстроиться). Пиджак только испортил мне. Стой, а что это у тебя с ухом? Дай-ка посмотреть, я врач, это ж похоже на… (давай, давай, дотронься до уха, вот так, а я ближе подойду).
— А что? Что там случилось? Ты что, мужик? — но рука послушно поднялась и дотронулась до правого уха, на которое смотрел Иохель (даже не подумал, что я в такой темени высмотреть могу).
В транс налетчик, поплывший уже после первых же слов, погрузился быстро и глубоко. Усадив его на лавочку и внушив дойти до милицейского участка, не выпуская кусок кабеля (вот чем он меня стукнул) из рук, Иохель пошел домой, немного расстроившись из-за порванного рукава (да и синяк, наверное, будет).