— С кем перебрались? — настороженно спросила Полина. — Ты еще с кем-то живешь? То-то я смотрю, сегодня у тебя рубашка приличная и хорошо поглаженная.
— С ординарцем своим бывшим. Родни у него не осталось, возвращаться некуда, он со мной и остался. Обеспечивает мне быт.
— Иохель, да ты буржуй. Квартиру он снимает, ординарца при себе держит. Может, ты подпольный миллионер, как Корейко из книги?
— Может, и миллионер (а ведь точно, там больше миллиона осталось). Для жениха это ведь не минус? Не передумаешь замуж выходить?
— А ты зовешь? — остановившись, спросила Полина. — Ты ведь не знаешь меня совсем.
— Я бы позвал (да, да!), но ведь и ты меня совсем не знаешь. Вдруг я храплю или в носу ковыряюсь? Или скупердяй? И ты от меня сбежишь на второй день после свадьбы.
— Дурак ты, Гляуберзонас. Вот ты кто. Послушай, а как так получилось, что ты хитростью и обманом почти завлек одинокую наивную девушку к себе домой? Мы ведь уже по Волхонке идем, до Зубовского немного осталось. Ты меня загипнотизировал этим своим гипнозом? Признавайся!
— Так я это, не гипнотизировал, хотя и мог бы, если захотел.
— Ты мне потом покажешь? Это же не страшно? Анька мне говорила, что не страшно ни капельки, но я всё равно боюсь немного. Я ведь ужасная трусиха, Иохель, ты не знал?
— Покажу потом, если захочешь, — сказал он. — И страхи убрать.
— Это хорошо, что покажешь. Но ты мне зубы не заговаривай. Как ты меня сюда завел?
— Как-то само собой получилось (и ты меня сама вела сюда). Но, надеюсь, что ты не пожалеешь, что пошла со мной. Потому что сегодня у меня есть вкусная еда, вино и…, — Иохель на секунду смутился, — запасная зубная щетка у меня тоже найдется.
_____________________
[1] Иосиф Абрамович Рапопорт — личность легендарная. Ушел на фронт добровольцем в июне 41-го, едва ли не накануне защиты докторской, воевал, неоднократно был тяжело ранен, трижды был представлен к званию Героя Советского Союза (все три раза не утвержден начальством). Вклад в биологию переоценить невозможно. Был номинирован на Нобелевскую премию в 60-е. Полученную в 70-е Ленинскую премию разделил между сотрудниками лаборатории. Некоторые факты из биографии этого замечательного человека я сознательно изменил (на всякий случай напоминаю о «Предуведомлении», которым начинается эта книга).
[2] Строительство здания МИД.
[3] Снесли в 1950-м, на этом месте сейчас «Детский мир»
[4] Иохель в юности явно был очень романтичным, если через сколько лет помнит стихи. Опять Осип Мандельштам, «Я наравне с другими…»
Глава 10
Сидор, наверное, следил из окна за входом в подъезд, потому что, как только Иохель завел Полину в квартиру, он прихрамывая, выскочил им навстречу из той комнаты, которую отвели под гостиную.
— Здравствуйте, — кивнул он Полине. — Я Иохель Моисеича ординарец, бывший, конечно. Синицын. Сидор Синицын.
— Здравствуйте, — протянула она руку, — а я Полина. Воробьева. Рада знакомству, Сидор… извините, а по батюшке Вас как?
— Иваныч, — почему-то смутился Синицын.
— А вы откуда родом, Сидор Иванович? Говор у Вас очень интересный.
— Так со Смоленщины. А говорю так, это потому, что у нас в деревне кого только ни намешано было: и русские, и белорусы, и поляки с евреями. От всех понемногу набрался, вот и получилось. А что ж мы стоим на пороге? Проходите, пожалуйста. На стол накрыл, а я, значит, не буду мешать. Пойду к ребятам, обещался им. Так что, Моисеич, я завтра к вечеру вернусь.
Очень ловко проскользнув за спину Полины, всё еще стоявшей на пороге, Синицын скрылся, напоследок одобряюще показав Иохелю большой палец.
— Неудобно как-то, — сказала Полина, — будто выгнали его.
— За Синицына не переживай, — засмеялся Иохель, — он сантименты разводить не будет. И ночевать не на лавочке останется. Пойдем посмотрим на наш ужин.
Сидор не подвел. Стол ломился от яств, на нем стояли и мясная нарезка, и рыбная, и чугунок с голубцами, и второй чугунок с отварной картошкой, и блюдо с фруктами (черешня и апельсины, можно было и еще что-нибудь прикупить). В центре стола стояли бутылка коньяка, нарзан и бутылка хванчкары.
— Вот, пожалуйста, без изысков, но сытно, — сказал Иохель. — Давай мыть руки и приступим.
— Иохель, ты точно буржуй, фарфор, приборы серебряные, — сказала Полина, глядя на заставленный едой стол. — У меня слюнки потекли, а я же есть не хотела. Это ужас какой-то. Срочно показывай, где тут мыть руки. Только дай сначала какую-нибудь посуду для цветов. Вазы у тебя я не вижу что-то.