_____________________
[1] Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра», перевод Ю. Антоновского.
[2] Сейчас принято читать фамилию датского экзистенциалиста как Кьеркегор.
[3] Глава, которую начал читать Иохель, называется «На блаженных островах».
[4] Да, в этом мире случаются неожиданные встречи.
Глава 12
Людмила повела Иохеля на веранду, где стоял обеденный стол и несколько разномастных стульев.
— Сюда вот присаживайтесь, удобно будет? — сказала она, показывая на стоящий у стола венский стул и садясь напротив. — Я сама не очень хотела еще с одним врачом встречаться. Это Олег всё. Муж мой. Не могу, говорит, смотреть, как ты мучаешься. Дурень. Я ж не мучаюсь, мне просто всё равно. Иной раз на ерунду всякую разозлиться могу, вот как сегодня с акцентом этим. Я… просто не знаю, зачем живу. У меня эти твари будто отрезали что-то. Думала, ребенка рожу, пройдет. А не проходит. Наверное, нельзя так, да? А меня к сыну моему как не пускает что-то. Будто не я всё делаю. Я ведь пробовала уже, к врачам ходила, порошки пила — а не помогает. И потом муж еще к другим врачам водил, еще какие-то порошки пила, каким-то электричеством меня лечили, толку никакого, как будто это можно лекарствами вылечить. Вот так и доживаю своё — мужу готовлю, стираю, за ребенком ухаживаю, а будто во сне. Я ведь люблю их, а быть рядом… не знаю, что и делать.
— Скажите, — перебил ее Иохель, — а что, совсем ничего не осталось, что приносило бы радость? Хоть какую-то?
— Не знаю даже. Не думала об этом. Живу, да и всё.
— Можете рассказать, что с Вами случилось тогда?
— Могу, почему нет? Мужу не рассказывала, не хотела, ему неприятно было бы слушать такое, а Вам — расскажу.
Вытянув перед собой на столе руки, она без утайки, со всеми подробностями, рассказала всё, что пришлось пережить в плену у латышских легионеров. Рассказ, во время которого она даже не пошевелилась (да она даже не моргает, сидит как кукла), занял примерно четверть часа. Закончив свою историю, включавшую, кроме пленения, и побег, во время которого тоже пришлось несладко, и войну, и возвращение домой, она опять коротко вздохнула, и сказала:
— Вот и всё. Сразу предупреждаю, пилюли больше пить не буду. Хотя, сказали, Вы без порошков…
— Сейчас, Люда, ты посмотришь на кончики своих пальцев… указательных… они легкие, воздушные, ничего не весят… они поднимаются к голове… ты смотришь на свои ладони… сейчас, Люда, ты опустишь руки и окажешься в очень хорошем месте… в саду… на берегу озера… там так хорошо пахнет… тебе легко, всё плохое далеко… Люда… смотри на руки… Садись, как тебе удобно… Пока ты ждешь, вспоминай что-то хорошее… Слушай только мой голос… Тебе ничего не мешает…
Она сидела и чему-то улыбалась. Иохель лихорадочно думал. Готовясь к встрече, он нашел у Милтона похожую историю, но способ, который применил Эриксон, здесь не подходил. Надо было что-то очень простое и эффективное, подходящее этой женщине, а не описание мужского рукоблудия [1]. Решение пришло не сразу, но он решил попробовать. В конце концов удалось внушить Людмиле, что случившееся с ней само по себе не более чем страшный сон.
— Хватит на первый раз, — сказал Иохель. — На следующем сеансе продолжим. Просыпаемся на счет «три».
Скрипнула дверь, и на веранду зашел мужчина со спящим ребенком на руках и остановился на пороге (чем-то похож на свою жену) и посмотрел на сидящую неподвижно Людмилу.
— Здравствуйте, я от Гуревича, он Вам говорил обо мне, — сказал Иохель. — Вы Олег? Не беспокойтесь, мы с Вашей женой уже заканчиваем. Сейчас я ее разбужу. Вернее, она не спит, но не слышит сейчас никого.
— Вы тогда заканчивайте, а я пойду тогда, ребенка уложу, не буду мешать, — мужчина развернулся и унес мальчика.
— Ну что же, Люда, давайте уже возвращаться. Один… два… сейчас Вы встанете и почувствуете себя отдохнувшей и узнавшей что-то новое и хорошее… три!
Людмила встала и потянулась, встав на цыпочки.
— Вы знаете, я себя как-то странно чувствую. Нет, не плохо, а как-то непривычно. Легко, что ли. Олег пришел? Он должен был вернуться, — спросила она, посмотрев на будильник, стоявший на столе.
— Только что пришел, он заходил сюда. Пошел укладывать спать мальчика, — сказал Иохель, поднимаясь со стула.
— Гришку. Гришеньку нашего, — улыбнувшись, сказала она.
— Что же, на сегодня мы с Вами закончили. Давайте я через неделю приеду, мы повторим сеанс, посмотрим, как всё прошло.