— Через неделю? Да, хорошо, буду ждать, — она постояла немного, будто прислушиваясь к чему-то. — Вы извините, Иохель Моисеевич, не сочтите за невежливость… Вы не могли бы уйти прямо сейчас? Извините, провожать Вас не буду, — и, не обращая больше на него внимания, пошла в дом и позвала: — Олег, ты где? Иди сюда быстрее!
* * *
Синицын прекратил свое лечение через три дня. Никакие увещевания на него воздействия не возымели.
— Ты мне, Моисеич, не рассказывай, сколько лежать. Здоровый я уже. Хватит в постели валяться. Квартира скоро грязью зарастет. Не спорь, — сказал он встрепенувшемуся Иохелю. — Полина убирается, я вижу, но как надо, она убираться не умеет. Не обучена, видать. Глянь, вон, на подоконнике помаду оставила. Ей там место? Не место. И везде так, я же вижу, то там вылезет бардак, то там. Я тебе, тащ майор, так скажу: я тебе не мешаю, ты мне не мешай. Вы с Полиной Михайловной делайте что хотите, то не мое дело. А мое дело — порядок здесь поддерживать, на то я здесь и живу. А не нравится, так я и в Арзамас вернуться могу, мне собраться недолго. Меня Мария Ароновна сколько раз уже звала. А вы тут развели гадючник, траву скоро по углам полоть надо будет.
— Ты, Сидор, говори, да не заговаривайся. Где это ты траву по углам увидел? Какой еще гадючник?
— А что, надо ждать, чтобы выросла? Всё, Моисеич, не мешай мне. Сказал, наведу порядок, значит буду наводить порядок.
Иохель ушел в свою спальню, чтобы не слушать бесконечное ворчание Синицына. Спорить с Сидором, когда он начинал убираться, было бесполезно. Для здоровья было полезнее отойти в сторону и не мешать. Но наведение порядка, обычно длившееся несколько часов, в этот раз закончилось довольно быстро. Минут через двадцать Сидор зашел и сел на стул, стоящий у двери.
— Плохо стало? — спросил Иохель. — Говорил же, рано тебе вставать. Иди, ложись, хватит уже чистоту наводить.
— Да нет, не в том дело, хорошо я себя чувствую. Ладно, тащ майор, не серчай. Полина Михайловна порядок везде поддерживала, это я так, по-стариковски, поворчал немного.
— Сидор, тебе всего пятьдесят восемь лет, какой еще старик? Говори, что хотел? Я же вижу, что не просто так пришел.
— Понимаешь, не могу я. Не до уборки. Пойдем, Моисеич, поищем этого душегуба. Нету мне покоя, надо разобраться с ним. Как лежать, если знаешь, что гад этот ходит где-то. Давай сейчас сходим, я поспрашиваю там маленько, а ты подстрахуй, мало ли что. В стороне просто постой на всякий случай, а? Тут недалеко ведь.
— Ну, если хочешь сейчас, пойдем, только обуюсь.
Вся эта история с нападением на Сидора вызывала у Иохеля какое-то непонятное раздражение. То ли он чувствовал себя виноватым из-за того, что нападение оказалось связано с тем, чем они занимались, то ли злился на Синицына за то, что тот не смог за себя постоять, то ли не верил в успех этой затеи с поиском нападавшего. И сейчас, обуваясь, он только надеялся, что эта история закончится как можно быстрее и о ней можно будет забыть.
— Ну что же ты возишься, тащ майор? — с нетерпением спросил Сидор, мнущий в руках кепку. — Уже пошли бы давно.
— Сколько нужно. Не получается застежку эту на сандалии одной рукой застегнуть. Пойдем, на ступеньках попробую.
— Так давай я помогу, Моисеич, что ж ты молчишь.
— Может, мне еще помощника найти задницу вытирать? Сам застегну, — с раздражением ответил Иохель (что это я так завелся? он же просто помочь хотел). — Извини, Сидор. Не знаю, что и нашло на меня. Застегни, конечно, если не трудно.
Они вдвоем вышли на улицу и подошли к пешеходному переходу. Иохель, задумавшись о чем-то, сошел с тротуара, несмотря на сигнал регулировщика.
— Ты куда, Моисеич, не видишь, что ли, милицанер не пускает, — дернул его за рукав Синицын.
— Дядя, правильно говорить «милиционер», — сказал Сидору остроносый мальчик лет восьми с оттопыренными ушами и смешно торчащим чубчиком [2].
— Может, и правильно, только так вернее, — хмыкнул Синицын и пошел за Иохелем на другую сторону.
— Дима, ну что ты всё время к старшим пристаешь? — одернула мальчика женщина, держащая его за руку. — Пусть говорят как хотят.
Дальше Иохель молча шел за Сидором. Синицын вел его через какие-то проходные дворы, поворачивая в самых неожиданных местах и доктор скоро запутался в улочках и переулках и уже не представлял, куда они идут. Оставалось только надеяться на Сидора, который уверенности не терял. Наконец, они остановились перед очередной пятиэтажкой.
— Вот он, адрес этот. Сейчас, Моисеич, я пойду у местных разведаю, что это за фрукт тут живет. Ты тут в тенечке постой, я быстро. — Сидор пошел по направлению к дому, но вдруг остановился, достал из заднего кармана брюк блокнотик, полистал его и вернулся назад. — Вот я дурья башка, тащ майор. Не, ну надо же! То-то я думаю, что адресочек знакомым показался!