— Я даже знаю такую работу, которая ему мозги хорошо прочистит. Давай, Моисеич, я попробую.
— Ну пробуй, вроде ничего сложного. Если что, я помогу.
* * *
На следующий день Вова вернулся домой под вечер.
— Чем от тебя воняет, сына? — спросила его мать, открывая окно. — Упал куда-то?
— Ма, я на работу устроился, — с гордостью заявил Вольский. — Помощником золотаря. Платят немного, но работа хорошая, мне нравится.
* * *
— Полина, ты не хочешь завтра вечером домой пойти?
— Ты меня выгоняешь? Мог бы и как-то помягче сказать.
— Вообще-то я хотел с тобой вместе сходить. Просто мне надо с Юзиком встретиться, а он живет у тебя в подъезде, только этажом выше.
— С тобой пойду, конечно, раз не выгоняешь. А что за Юзик? Никаких Юзиков не знаю у нас в подъезде, ни этажом выше, ни ниже.
— Рапопорт Иосиф Абрамович. Мы воевали вместе когда-то, я когда от тебя уходил… ну, тогда… встретились с ним случайно, на лестнице столкнулись, представляешь?
— Ты такой смешной, когда смущаешься. Тебе тридцать пять лет, ты врач, на войне был, и что? Ты смущаешься, когда говоришь мне, что был со мной. Иохель, ты же меня даже раздетую видел! Ты просто невозможный!
— Да не смущаюсь я, просто… не знаю (куда хоть слова подевались? проклятое еврейское воспитание)…
— Что ты не знаешь? Видел ли меня раздетой? — засмеялась Полина. — Гляуберзонас, я и сейчас без одежды, подожди, вот одеяло только сброшу. Кстати, надо бы это одеяло убрать, жарко же. Ты не против?
— Нет, мне тоже под ним жарко спать, просто я думал, что одеяло надо тебе. Ты же его сама в пододеяльник засунула.
— Нет, правда? Я в такую жарищу засунула одеяло в пододеяльник? Не могу поверить. Это ты меня загипнотизировал, как всегда. Но сейчас одеяло вытаскивать не будем, поздно уже. Давай, целуй меня и будем спать, утром Полиночке надо идти на работу… и шить там одному вредному еврею костюм, чтобы он рядом…
Что там рядом с ней будет делать вредный еврей, узнать не удалось — рассказчица уснула, сладко посапывая.
_____________________
[1] Иохель рассуждает об истории из книги Милтона Эриксона «Мой голос останется с вами».
[2] Дмитрий Александрович Пригов, конечно же, автор классических стихов про Милицанера.
Вот придёт водопроводчик
И испортит унитаз
Газовщик испортит газ
Электричество — электрик.
Запалит пожар пожарник
Подлость сделает курьер
Но придёт Милицанер
Скажет им: Не баловаться!
Глава 13
— Слушай, намажь мне, пожалуйста, еще полкусочка булочки маслом, я еще чай не допила. — сказала Полина, пытающаяся одновременно наводить красоту, собираясь на работу, и завтракать.
— Хотя, подожди, не мажь. Разъемся я тут у тебя, платья перешивать придется. Буду терпеть. — Она тяжело вздохнула и отпила чай из чашки. — Значит так, придешь ко мне в четыре. Или в половине пятого. Будет первая примерка твоего костюма. Посмотришь, какая Полина Михайловна мастерица. Зачем ты мажешь булку? Я же сказала, что не надо.
— Это я себе мажу, тебе не дам, не беспокойся, — ответил Иохель, сосредоточенно намазывая масло. — Я не знаю до сих пор, где ты работаешь. Или мне надо встать у метро, где мы встречались с тобой и спросить у первого встречного, где тут Полиночка работает, и мне ответят? — с деланной серьёзностью спросил он.
— Эх, ты, нелюбопытный. Я вот даже знаю адрес твоей мамы. Не думаю, что он мне понадобится, но на всякий случай. А ты умудрился начать жить со мной и не знаешь, где меня искать. Ладно, рассказываю. Восполню пробел в твоих знаниях. Улицу Москвина* знаешь? Между Пушкинской улицей** и Петровкой. Там найдешь дом шесть. — Полина рассказывала не спеша, будто мысленно проходила этот путь. — Увидишь табличку «Художественно-производственные мастерские». Заходишь, там вахтерша, говоришь, что ко мне, меня зовут, я выхожу. Фамилию мою не забыл? — с улыбкой спросила она. — А то я напишу на листике. О, слышал, дверь хлопнула? Куда это Сидор с утра пошел? Не сказал ничего… — задумчиво протянула она. — Ой, всё, мне пора, я же опоздаю!
* * *
Как оказалось, Синицын ходил к своему приятелю, забирать обещанный «Телефункен». Небольшой, примерно полметра в ширину, ящик из полированного дерева, стоял сейчас на сундуке, который занимал почти четверть его комнаты. На передней стенке красовалась панель с названиями десятков городов, а сзади производитель большими буквами написал «Telefunken Super 165WK»***,