— Юзик, ну и что там с новостями о сессии ВАСХНИЛ? Узнал что-нибудь?
— Нет. Даже день начала неизвестен. Только слухи.
— Кто может знать точно? Это тебе хоть известно?
— Ну как кто? Лысенко, Презент, Ольшанский…, — начал перечислять Рапопорт.
— Вот предположим, ты точно будешь знать время и место проведения сессии, тезисы основных докладов, и даже порядок выступлений. — Иохель говорил это с легкой улыбкой, будто предлагая собеседнику сыграть в игру. — Сколько тебе времени понадобится, чтобы организовать оборону, а потом и наступление?
— Ты, Иохель, случайно не увлекаешься фантастикой? Беляев, Жюль Верн, Уэллс? У тебя неплохо получилось бы, — грустно улыбнулся Юзик. — Пока остается только мечтать, чтобы таких, как я, после этой сессии не отправили в лагеря.
— Но всё же, представь, что ты это знаешь, что тогда?
— Хорошо, представил. Думаю, недели хватило бы — вызвать кого надо в Москву, подготовить доклады. Да только кто же тебе такие сведения даст?
— А из этих троих — кто точно всё знает? — спросил Иохель, не обращая внимания на пессимистический настрой своего собеседника.
— Скорее всего — Исай Презент. Он у Лысенко вроде шеи, куда скажет, туда голова и повернется. Он главный организатор, а Трофим Денисыч, он по большим кабинетам ходок, доклады почитать, ему мелочи не нужны. Ольшанский — тот для подтверждающего доклада, развить и углубить, поддакнуть начальнику. Так что, если кто и знает все детали, так это Исай.
— Где его найти можно?
— Презента? Он во всех местах вместе. Но скорее всего — в университете. Он же декан биолого-почвенного факультета.
— А тебя?
— А меня — лучше дома. Я на работе на одном месте не сижу.
— Ну ладно, дома так дома. Ждите новостей. Вон, дамы наши, судя по звукам, что-то там приготовили, сейчас принесут. Разливай вино пока по бокалам.
— Хватит уже тоску наводить, — сказала жена Юзика, Лия, которая как раз принесла салатницу с каким-то сложным изделием. — А то сидите, как два заговорщика. Или про войну опять вспоминали?
— Да нет, не про войну, про современность, — ответил ей муж и начал присматриваться к содержимому салатницы. — А что это за смесь? Не взорвется? Похоже, вы тут смешали всё, что нашли на кухне.
— Нет, не взорвется, — засмеялась Лия. — Это мы с Полиной пытались повторить салат «Столичный». Получился такой вариант для бедных. Вместо рябчиков и раковых шеек — вареная колбаса, вместо перепелиных яиц — куриные, ну, дальше я замены перечислять не буду. Но мы попробовали, съедобно. Не отравимся.
— Ага, всё то же самое, только наоборот, — улыбнулся Рапопорт. — А на горячее что?
— А на горячее картошка в мундирах, которую варили для салата. Юзик, ты давно стал гурманом? Обычно ты к еде не привередлив.
— Так я за гостей беспокоюсь. Вдруг им не угодим.
— За меня не беспокойся, после того, что мы ели на войне, меня уже трудно удивить, — сказал Иохель. — Я всеядный. Полина тоже вряд ли будет против, она же это готовила.
— А ну-ка прекращайте свои рассказы про войну. Мы собрались попить вина и пообщаться. — Лия строго посмотрела на мужчин. — Хватит о грустном, ребята, правда. Давайте просто отдохнем.
* * *
Исай шел на работу в приподнятом настроении. Он в этом настроении пребывал последние недели три, с тех пор как Денис выбил разрешение на сессию на самом верху. Похвалялся, будто Сам одобрил, да кто же это может проверить. Лысенко, он же дурак набитый, но пробивной. Рассказывать сказки он мастер. Исай, конечно, тоже мастер, но Дениса назначили главным, так что приходилось с этим мириться. Ситуация, конечно, в сорок первом очень неустойчивая была, когда непонятно кто непонятно как застрелил Георгия Максимилиановича. А Маленков их сильно поддерживал всегда. Но ничего, и без покровителя выкрутились. Кто-то же должен был противостоять этому жирдяю Жданову. Так что и новые покровители нашлись, кто за мичуринское наследие выступал. Да и Жданов недолго продержался, заплывшее жиром сердце остановилось. Сынок его, правда, голову поднял, но сейчас, пройдет сессия и всё решится. Сейчас, не завтра, так послезавтра введут новых академиков******* — и всё, дело в шляпе.
Приятные размышления прервал бросившийся чуть не под ноги какой-то мужичок в выцветшей солдатской гимнастерке со споротыми погонами и забубнивший что-то про то, как он работал с самими Иваном Владимировичем, а сейчас инвалид и работать негде. Презент остановился. Придется несколько минут выслушивать эти бредни, а потом пообещать что-то и спокойно уйти. Если верить всем этим просителям, то с Мичуриным работали несколько сотен таких вот помощников. «Как дети лейтенанта Шмидта в той книге», — подумал он, и в этот же миг мужичок замолчал, и после паузы, совершенно спокойно, каким-то не своим голосом, пропел на мотив похоронного марша: «Циклопентанопергидрофенантрен».