Разбудила его Полина, бесцеремонно толкнув ногу.
— Пойдемте, Иохель Моисеевич, труба зовет! На ночь мастерские закрываются. Так что освободите помещение, — улыбаясь, сказала она.
Дождь уже закончился, дерево обгорело и потухло, а самое главное, спала жара. Полина взяла его под руку и потащила за собой.
— Слушай, пойдем быстрее, умираю от голода. Кстати, у нас есть дома еда? — спросила она с надеждой.
— Есть, я днем из-за жары даже не притронулся к ней. Так что с удовольствием присоединюсь к тебе.
* * *
Дома их ждал Синицын, который возился на кухне.
— Сидор Иванович, дорогой, дайте какой-нибудь еды, пожалуйста, не дайте умереть! — крикнула Полина, пробегая мимо кухни. — Я сейчас, две минуты, переоденусь только!
— Я быстрее, Полина Михайловна, мне и минуты хватит! — в тон ей откликнулся Сидор.
— А тебя дождь не намочил? — спросил Иохель. — А то меня чуть молнией не ударило, совсем рядом, в дерево попала.
— Нет, я в электричке как раз ехал, потом на вокзале переждал, — сказал Синицын. — Садись, Моисеич, покормлю вас.
— Руки хоть дай помыть.
— Мой, потом подходи, буду вас кормить и расскажу кое-что.
Когда Иохель с Полиной вели за стол, Синицын подал им приборы и начал не спеша рассказывать:
— Ну вот, сегодня у меня дел не было, так что съездил я в ваш Мичуринец. Познакомился со Светланой Павловной. Интересная женщина, скажу я вам. Да-а-а…, — протянул он.
— Сидор Иванович, ну не тяни, рассказывай быстрее, — не выдержала Полина. — Что там она скрывает?
— Так я и рассказываю. Сейчас, подождите, тут надо в деталях посмотреть, я же записывал. — Синицын не спеша полез в карман, достал блокнотик, полистал и сказал:
— Всё не так как вы там напридумывали…
Глава 17
— Рассказывайте уже, — с нетерпением перебила Синицына Полина. — Что Вы узнали?
— Сейчас, минуточку, у меня здесь всё как есть, в блокнотике, — Сидор не спеша листал страницы, несколько раз возвращаясь назад. — Ага, вот она, нашёл. Вам, Полина Михайловна, как рассказывать: сразу ответ на главный вопрос или же сначала подробности?
— Ну Сидор Иванович, хватит уже, — застонала Полина. — Не томите.
— Ладно, не буду томить, — улыбнулся он. — Светлана Павловна Дробот, одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года, уроженка города Екатеринодар, вдова, — тут Синицын немного повысил голос и, не отрывая глаз от блокнота, остановил готовую сорваться Полину взмахом поднятого вверх пальца, — ничего плохого Вашему батеньке, Михаила Анатольевичу Воробьеву, не желала и не желает. Имеет намерение сочетаться браком и вести совместное хозяйство. — он опять посмотрел на следующей странице и добавил: — Ага, вот еще, чтобы не забыть. К дочерям, то есть, к Вам, Полина Михайловна и Вашей сестре, Анне Михайловне, относится хорошо. Это вот и есть вкратце ответ на главный вопрос.
— А что за подробности? — спросила заметно успокоившаяся Полина.
— А подробности после еды, — сказал не терпящим возражений голосом Иохель. — Я есть хочу, да и кто-то грозился съесть слона, насколько мне помнится. А суп — стынет.
— Не понимаете Вы, Иохель Моисеевич, всей страшной силы женского любопытства, — ответила Полина, откусывая хлеб. — Кстати, Сидор Иванович, дорогой, а как Вам удается постоянно покупать в булочной свежий хлеб? Я несколько раз заходила, но такого хлеба не видела.
— Не так заходили, значит, — с гордостью ответил Сидор. — Если к людям с хорошим словом, то и они тебе помогут. А если так просто, забежал, носом покрутил, то и получишь то, что и все.
— Но Вы рассказывайте, мне же интересно, — попросила Полина с набитым ртом. — Вы мне не мешаете.
— Ну что же, рассказываю, — Синицын опять достал свою записную книжку. — Про работу она ничего не говорила, потому что работает в НКВД. Нет, не следователем, — успокоил он встрепенувшегося Иохеля. — Простой машинисткой. Но переживала она совсем не потому, что вы могли узнать ее место работы, ничего такого в этом нет, там этих машинисток целая толпа. Тут интересное место, сейчас найду, минуточку, — он опять начал искать в своих записях. — Ага, оказывается, все переживания и тайны — это из-за ее покойного мужа…
— Позвольте, но она же сказала, что муж погиб перед войной еще, в сороковом году, — не выдержала Полина. — Что там за секреты такие?
— Так всего восемь лет прошло, секретики свежие, совсем не протухли, — рассудительно заметил Синицын. — Тем более, такие. Эти тайны, — помахал он блокнотиком, — и через сто лет интересными будут.
— Ты, Сидор, лучше быстрее говори, а то Полина Михайловна так и останется голодной, — с улыбкой сказал Иохель, складывая грязную посуду в раковину. Ему вся эта история со знакомой Полининого отца казалась уже прошедшим временем. Успокоилась Полина — хорошо, отец ее найдет счастье — еще лучше. Поэтому то, что таким же спокойным, как и перед этим, голосом, сообщил Синицын, стало для него полной неожиданностью.