Попытка упросить проводников московского поезда довезти его до столицы бесплатно провалилась. Никто не захотел верить посулам вернуть по приезду хоть тройную, а хоть и пятерную цену билета. Когда же Презент попытался пролезть в вагон, чтобы спрятаться и поехать зайцем, его сразу же поймали и выбросили на улицу.
Униженный и голодный, Исай вернулся в здание вокзала, присел у стены — все сиденья в зале ожидания были заняты, и прикрыл глаза. Надо было ждать утренний поезд и повторить попытку. Рядом неровно загрохотала какая-то тележка и остановилась возле него.
— Что, землячок, несладко пришлось? — услышал он насмешливый голос.
Открыв глаза, Исай увидел стоящую рядом с ним тележку, на которой сидел безногий инвалид.
— Смотрю, не из наших ты, больно у тебя рожа холеная. И стригся ты в парикмахерской, и усики ровные, не обкусанные. Есть хочешь? — инвалид вытащил из холщовой сумки, которую держал между культями, краюху черного хлеба, отломил половину и подал Исаю. Посмотрел, как тот жадно откусил большой кусок, достал из той же сумки кусок ливерной колбасы, сдул с нее хлебные и табачные крошки и отдал Презенту.
— Мне в Москву надо, — решил вдруг поделиться своим горем Исай и закашлялся, чуть не подавившись.
— Ты прожуй сначала, потом говори, — как маленькому, объяснил ему инвалид. — Видел я, как ты тут по вокзалу бегал. На поезд ты напрасно сунулся, никто тебя в таких обносках не возьмет. В пять утра будет рабочий поезд до Коврова, на него садись. Там билеты и не проверяют почти. Оттуда до Владимира доедешь, рядом совсем. А во Владимире разберешься. На товарняки не садись, не для тебя это. Увидишь в пригородном контролера, не бегай, уходи спокойно, выйдешь из вагона и сзади, где он прошел уже, сядешь. Понял?
— Понял, — кивнул Исай. — Спасибо.
— Давай, езжай, спасибо в карман не положишь, — усмехнулся его собеседник. — Ты ж, землячок, похоже, не воевал?
— Нет, не пришлось, — вытирая руки об одежду, ответил Презент.
— В тылу, значит, победу ковать помогал, — засмеялся инвалид и натужно закашлял в локоть. — Ну, прощай, труженик тыла, — сказал он насмешливо и, не оглядываясь, уехал на своей скрипучей тележке, отталкиваясь от пола истертыми деревяшками, которые вытащил из той же сумки.
* * *
До Москвы Исай добрался через двое суток. Трижды его ссаживали с пригородных поездов и приходилось иногда по несколько часов ждать следующего. Кусок ливерной колбасы и краюха хлеба оказались его последней трапезой. После этого он пил только простую воду, которой, к счастью, вдоволь было на вокзалах. Даже кипяток набрать было не во что, а просить у кого-то посуду Презент не мог себя заставить, после безногого инвалида, разгадавшего его с полувзгляда, начало казаться, что его могут узнать.
Дома его встретила заплаканная жена, которая всё время его отсутствия беспрерывно (и безрезультатно) обзванивала больницы и морги. От нее он узнал, что еще в субботу звонили от Микояна. Не переодеваясь, он бросился к телефону и набрал номер, но на другом конце провода ему сухо сказали, что он уже не нужен. Телефон Трофима молчал. Никто не брал трубку и у Ольшанского. Ответил Эйхфельд, который и рассказал все новости. Всё было потеряно. Проиграли не только битву, но и войну. Лысенко пропал и никто не знает, где он. Дубинина вызывали к Микояну, а, может, и не только к нему. Скорее всего, он и будет избран новым президентом ВАСХНИЛ.
Не выпуская из руки телефонную трубку, Исай сел на пол и опустил голову на колени. Что-то говорила и говорила жена, пытаясь его раздеть, а академик Исаак Израилевич Презент сидел и слушал короткие гудки, как будто ожидал получить сигнал, что же делать дальше.
_____________________
* Павел Денисович Лысенко в самом начале войны перешел на сторону немцев.
** Антон Романович Жебрак, Николай Петрович Дубинин, Иван Иванович Шмальгаузен — одни из основных оппонентов Лысенко, именно на них он обрушился с критикой в своем докладе.
* * * Одно из значений глагола Present на английском — присутствовать.
**** East of the Sun (and west of the Moon) — один из самых известных джазовых стандартов, исполнялся всеми кому не лень.
Глава 19
Воскресное утро первого августа радовало Иохеля пасмурным небом, легким и пока освежающим ветерком, вкусным завтраком и сознанием того, что не надо ходить по всяким академиям, занимаясь там какой-то цыганской магией, а можно вот прямо сейчас побриться и пойти на встречу с новым пациентом. Не радовало утро только тем, что Полина ушла на работу. Задумавшись о несомненном преимуществе для личной жизни всякого советского человека пятидневной рабочей недели вместо нынешней шестидневки, он заметил, что второй раз пытается отпить из пустой кружки. Заварник тоже был пуст. Иохель подумал, что в отсутствие Полины можно и свершить небольшое кощунство по отношению к священному напитку и просто долить заварник из чайника, не устраивая китайские церемонии, суть которых он понять даже не пытался. Но чайник уже остыл.