В дверь снова постучали. Фусако с наивной резвостью побежала отпирать дверь. Сигэя внесла в комнату поднос с чайными чашками и с угощением к чаю. Она была пугающе приветлива.
— Маленькая госпожа так скучает в одиночестве. Господин Кодама, если бы вы могли приходить сюда почаще… А по субботам вы даже можете вместе обедать. Маленькая госпожа, что вы скажете?
Следующий день — воскресенье — Кадзуо провел очень неторопливо. Он прогулочным шагом дошел до ближайшей трамвайной остановки, купил билет, сел в трамвай, долго ехал и вышел там, где ему захотелось. Раньше он никогда здесь не выходил. Начиналась вечерняя сутолока, столь характерная для пригорода. Громкоговоритель, потрескивая, пронзительным женским голосом рекламировал домашнюю мебель. Кадзуо расхотелось гулять. Он просто сел на скамейку возле трамвайной остановки и стал наблюдать за подъезжающими и отъезжающими трамваями. Рядом с ним на скамейку опустился старик в шотландском плаще с накидкой и принялся протяжно напевать вполголоса речитатив из какой-то пьесы Но.
«Шотландский плащ. Песни театра Но. Городской трамвай. Крошечная станция. Слива растет в горшке… Наверное, когда я выйду на пенсию, я тоже буду жить в окружении этих вещей…»
Пение старика сделалось, нестерпимо громким. Надо раз и навсегда уяснить для себя, что в мире просто не существует безобидных увлечений. «Придет время, и я тоже достигну того возраста, когда мне будет приятно причинять окружающим как можно больше неудобств. Таким способом все здравомыслящие люди избавляются от своего одиночества».
…Он коснулся рукой в перчатке деревянных досок скамейки. Скамейка была шероховатой от пыли. Подъехал трамвай. На этом трамвае уехали старик и его песня. И до самой ночи, пока он не лег спать, в голове Кадзуо вертелась одна и та же мысль о «человеческих развалинах», в которые превращаются все здравомыслящие люди.
В понедельник еще не превратившийся в «человеческую развалину» молодой человек в лекционном зале министерства читал лекцию по принятию мер против инфляции. Основная мысль лекции заключалась в том, что, так как основная проблема кроется в нынешнем правительстве, то единственное, что остается, — это ждать, пока у населения сформируется гражданское самосознание. Другого выхода нет. Самое странное, что никто ни разу и не засмеялся от словосочетания «гражданское самосознание». В словах «гражданское» и «самосознание» чувствуется какой-то забавный привкус — такой бывает у холодных котлет из сладкого картофеля, которые продают в пригороде и заворачивают в обрывок старой газеты. Когда эти слова появляются рука об руку, невозможно не засмеяться. Должно быть, лектор тоже был порядком удивлен и разочарован.
Вернувшись за свой стол, Кадзуо сел писать черновик официального финансового бюллетеня. Ему была поручена главка о принципах финансирования. Маленькое небо, видневшееся в верхнем углу окна, обложили серебристо-серые облака. Впрочем, было тепло.
Девушка за соседним столом катала свою шерстяную куколку по столу, тыкая в нее кончиком карандаша. Куколка, как всегда, пребывала в полном здравии. Кадзуо как-то раз сводил эту девушку в столовую, купил ей на свои деньги молоко за десять йен и медовые бобы за десять йен.
По дороге обратно, когда он ехал в трамвае, ему улыбнулась незнакомая девушка. Кадзуо очень понравилась ее улыбка. Трамвай был переполнен. Какой-то ребенок, глядя в окно, громко распевал песенку «Токийский буги-вуги». Мать особо не вмешивалась. У девушки был такой вид, будто она хочет что-то спросить. Бесхитростная улыбка. Трамвай тряхнуло, и девушку прижало к Кадзуо. На ощупь она была похожа на мягкую, плохо перевязанную посылочку.
— Прошу прощения, — наконец заговорила девушка. — Вы куда едете?
— В Министерство финансов. Извините, мы знакомы?
— Моя фамилия Кувабара.
— А я Кодама.
— Кодама… Кадзуо, если не ошибаюсь.
— Откуда вы знаете?
— Вы так конверты всегда надписываете.
Кадзуо побледнел от ужаса. Значит, за ним тщательно следят, за каждым его шагом. К счастью, трамвай подъехал к остановке, на которой он должен был выходить. Кадзуо охнул и двинулся к выходу. Девушка засмеялась:
— Знаете, мы просто учились в одном университете…
В четверг во время обеденного перерыва проходило скучное собрание бывших однокурсников. Кадзуо рассказал о своей встрече в трамвае. Все вместе пытались вспомнить студентку по фамилии Кувабара. Наконец кто-то вспомнил и радостно закричал:
— А! Это та девчонка, которую подобрал профессор Н. Кажется, она его незаконнорожденная дочь. Еще ходили слухи, что они любовники.