– Приехали, милая, – Алексей отстегнул ремень безопасности.
Помог с ремнём и дочери, вышел из машины. Обошёл спереди, открыл дверцу и взял дочь за руки.
– Трость можешь не брать.
Дочь кивнула. Её руки дрожали. Ещё бы, надежда в десяти шагах. Он нажал на брелок, что был в связке с ключом, машина коротко один раз просигналила, трижды мигнула фарами и уснула.
Держа Полину за руку, Алексей быстрым шагом пошёл в сторону входа. Он придерживал дочь, когда они поднимались по мраморной лестнице. Он открыл дверь и, не отпуская руку дочери, пропустил её и зашёл следом. За их спинами дверь медленно закрылась.
В вестибюле здания он увидел женщину в очках. Алексей полез во внутренний карман костюма и достал оттуда два билета.
– Что же вы опаздываете? Такой концерт раз в жизни происходит! – причитала женщина, дёрнув отрывные части и возвращая ему покалеченные билеты. – Проходите, вот через ту дверь.
– Спасибо.
Крепко держа ладонь дочери, Алексей поспешил к указанной двери. Открыл. Пропустил дочь, вошёл следом.
В зале горел свет, но не тускло и не ярко. Достаточно комфортно, чтобы можно было наслаждаться и музыкой и друг другом.
Алексей с дочерью направились к рядам, близким со сценой. Не было ни одного свободного места. Не считая их сидений. Они заняли свои места. Второй ряд от начала сцены. К сожалению, на первый ряд у него денег не хватило.
– Снимай очки, милая.
Дочь кивнула, сняла очки и отдала отцу. Тот сложил их и убрал во внутренний карман костюма.
Полина смотрела на отца, но не в его глаза. Её серые потухшие зрачки были лишены этой возможности.
Он выпустил руку дочери, посмотрел на часы на запястье.
– Скоро начнётся, смотри вперёд.
Дочь повернула лицо к сцене. Алексей слегка поправил, повернув её голову в правильном направлении.
Вскоре вышла и сама арфистка.
Зал встретил её аплодисментами. Полина тоже принялась хлопать.
Алексей, прежде чем поверить рекламе и решить купить такие дорогие билеты, почитал об этом музыканте в интернете. Эта испанская женщина была когда-то обычным офисным работником, но однажды попала в аварию, и пока была в коме, увидела ангелов, которые сказали ей возвращаться обратно и следовать предназначению. В детстве она хорошо играла на арфе, ей пророчили большое будущее. Но после смерти матери, девочка забросила музыку, так как отец, тоскуя по матери – спивался, и нужно было помогать ему с воспитанием двух маленьких сестрёнок. Пробудившись, женщина твёрдо решила возобновить игру на арфе. Однако теперь, если звуки арфы для одних были просто красивой музыкой, то для других стали долгожданным прозрением.
Арфистка поклонилась, после чего заняла место рядом с арфой.
Зал постепенно затих.
Молчание затянулось на несколько секунд.
После чего чарующие звуки арфы заполнили помещение.
Алексей закрыл глаза, наслаждаясь проникновенной мелодией.
– Папа, – услышал он и открыл глаза.
Неужели? Да, это правда! Дочь смотрит на него.
– Ты видишь? – изумился он.
Изумился не только он, изумились все люди, которые привели на концерт своих слепых с рождения родственников. Кто привёл мать, кто отца, кто сестру, брата, сына, или, как и он, свою дочь.
Люди смотрели друг на друга, не веря в свершившееся чудо.
– Да, пап, вижу.
Звуки арфы продолжали, словно лучи солнца, разливаться по залу.
Дочь потянулась к лицу отца и стала гладить его гладко выбритые щёки.
– Ты красивый, пап, – она погладила его лысую макушку.
– Ты тоже, милая.
Он достал из бокового кармана заранее прихваченное с собой зеркальце.
– Вот, смотри.
Дочь взяла в руки зеркало и стала рассматривать себя.
Алексей услышал всхлипы на соседних сидениях и тоже, не сдержавшись, заплакал. Дочь вернула ему зеркало, вытерла слёзы на его щеках. Шмыгнула носом, её щеки были мокрыми от слёз. Мужчина крепко прижал дитя к себе. Слёзы текли и текли с его глаз, скользя по щекам и капая на волосы дочери.
– Пап, вокруг твоей головы, да и вокруг головы остальных людей какое-то свечение, так и должно быть?
Видимо, под влиянием волшебных звуков арфы, слепые видят не только человека, но и его ауру, подумал Алексей.
– Да, так должно быть, но это свечение видеть дано не каждому, – с трудом сдерживая слёзы, ответил он.
Дочь кивнула, вытерла слёзы на своих щеках, и стала разглядывать людей, зал, свисающие с потолка люстру, сцену, портеры. Другие временно прозревшие люди делали то же самое. Они радовались и наслаждались тому, к чему привыкли и перестали замечать зрячие.