с перечнем добрых дел,
с Ангелом одесную.
Благопожелание Катуни
Катунь, глоток старинной жизни
ты прячешь в новый свой рукав!
На перекатах пеной брызжешь,
как прачка, тучи постирав.
И в непогоду ты красива,
среди задумчивых берёз
храня любви живую силу,
что отворяет реки слёз.
Как шапки, горы огибая,
ты мчишься в новые места,
цветною пылью окропляя
шлагбаум встречного моста.
На поворотах ты игрива,
и гриву сушишь на камнях.
Твои русалочьи наивы
читает мох на старых пнях.
Иной турист не верит слухам,
но знаки верности просты…
Да, это правда: на Белухе
от ледника родишься ты!
Стекло латунного заката
иной отпущенник ума
концом весла согнёт стократно –
ты снова за кормой пряма!
По сердцу мне твоя улыбка
и солнце на качелях волн.
Катунь, ты вся – смычок и скрипка,
хрустальных мыслей перезвон!
Мальчик и Ангел
Ангел летит на рассвете –
помощь несёт в платочке.
Видят его лишь дети,
речка Катунь да кочки.
Встречной деревни трубы
машут ему дымами.
Тянет младенец губы
к телу уснувшей мамы.
Три мертвеца на погосте,
приподнимая глазницы,
дуют в пустые кости –
ангел им только снится!
У родника Алтая,
возле сырого лога
всадник ногой болтает –
стремя звенит про Бога!
Ангел речному вязу
машет рукою голой.
Путь его сном заказан
про пастухов-монголов.
Там в одинокой юрте
плачет трёхлетка-мальчик.
Мама и папа в смуте:
смерть у постели маячит!
Нужен мальчику ветер
и золотая лепёшка,
и чтоб за всё в ответе
была домашняя кошка.
Ангел несёт ребёнку
сны его и игрушки,
и за горами звонко
солнце бьёт в колотушку.
Песня беременной женщины своему ребёнку
Женщина с двумя сердцами,
плывущая по морю воспоминаний...
Ступай тихонько, мой мальчик,
по крыльям птиц разноцветных,
в горах уснувших без плача,
скалой укрытых от ветра.
По родникам золотистым,
шептать умеющим громко
о том, как звенят монисты
внизу, в селении горном.
По белой росе, по камню,
по тёмным ночным стрекозам,
поющим крыльями «амен»
под утро горным морозам.
По снегу в пятнах лазури,
укутавшему вершины,
по косточкам белой бури,
спустившейся к нам, в долину.
По лунному свету, ярче,
чем перья птицы Гаруды,
спускайся в наш мир, иначе
как жить без тебя я буду?
Качаются в небе мачты –
уколы моих бессонниц...
Спускайся в наш мир, мой мальчик,
под звуки хрустальных звонниц!
Отражения
За окном качнулась ветка.
Чу: такой сегодня день!
Мне живую силу ветра
в строчку вкладывать не лень.
Пусть качается, живая,
долго в памяти моей,
удивлённо узнавая
звон церковный, крик гусей,
поле сжатое, дорогу,
приводящую домой –
всё, чего нельзя потрогать
в неподвижности земной.
Кто я для стихотворенья,
этой ветки за окном? –
Мир живого отраженья,
сон во сне, случайный дом!
И расходятся кругами,
в лёгком сумраке лучась,
что пока ещё не с нами,
но уже глядят на нас.
Я эту страну до восточных морей исходил...
На чашках для чая, на ложках стеклянных – Китай
смеётся с утра, даже если метёт за окошком.
Ты письма Ду Фу по складам и по складкам читай,
и кисточку– в тушь,и налей себе в рюмку немножко.
В глазах мандарина – тоска и смятенье с утра…
Кто вызвал его на Алтай, где бушуют метели,
где старый поэт Мухасё ремонтирует кран,
слесарным ключом и наитием плохо владея?
Из сумрака вышел и сел в кабинете на стул…
– Привет, Мухасё! – Привет, мандарин… Из Пекина?
С бумаги срывается снежный рождественский гул