- Веселый парнишка.
- Очень! Знаешь, я думала после нового года уехать в отпуск. Мне надо в Бостон. Надо оформить продажу дома. Слишком дорого он мне обходится. Я не могу вечно оплачивать счета.
- Ну как же так! Он был так тебе дорог. Ты была там, после смети родителей?
- Нет. Не хватает смелости.
Родители Хлои разбились в автокатастрофе два года назад. Мы как раз закончили учебу, они ехали на вручение диплома. Хлоя так ждала, что мама и папа, наконец-то будут гордиться ею. Что их дочь стала юристом, но в них врезался мотоциклист. Все погибли на месте. В Бостоне остался огромный дом - родовое гнездо Питерсенов. Его содержание обходилось не дешево. Она до последнего не хотела его продавать, хотела оставить как память, но эти долбанные риелторы уже достали ее постоянными звонками.
- Если хочешь, я поговорю с папой.
- Нет не надо, я сама подумаю и приму решение.
- Только не грусти. Скоро начнется волшебство. Ты веришь в чудеса?
- Конечно же, нет.
- А вот и зря. А что ты думаешь по поводу того, чтобы поехать на твой корпоратив со мной?
В спальне я одернула подол короткого, расшитого блестками платья и уставилась на собственные не загорелые ноги, которые оно весьма откровенно демонстрировало. Я поняла, что платье мне безумно нравится.
- Назови хоть одну вескую причину, почему бы мне это не надеть.
- Ничего не приходит в голову, – сказала Хлоя, входя в спальню в темно-синем платье, облаком развевающемся вокруг нее. Выглядела она, как обычно, сногсшибательно.
- Мы собираемся пить и плясать, так что выставить напоказ немного кожи не помешает.
- Не знаю, сколько кожи я хочу выставить напоказ, – задумчиво протянула я.
- Ну, некоторые девчонки там вообще сверкают голой задницей, так что ты ничем не будешь выделяться из толпы, если это тебя беспокоит. К тому же, – заметила она, кивнув на улицу за окном, – переодеваться уже поздно. Машина прибыла.
- Это тебе надо сверкать голой задницей. Ты ведь загорала голышом и пьянствовала на французской вилле последние три недели, – возразила я. Хлоя одарила меня таинственной полуулыбкой и потянула за руку.
- Идем, красотка.
В клубе было темно, шумно и полно извивающихся тел: на танцплощадке, в залах и у бара. Девушка-диджей крутила музыку с единственной небольшой платформы. Флайеры налепленные на платформу, уверяли, что эта девчонка – самый крутой и модный диджей в Челси.
Хлоя полностью вписывались в обстановку. Что касается меня, то большую часть детства и взрослой жизни я провела на сдержанных и формальных вечеринках, а теперь как будто сорвалась со страниц своей тихой чикагской истории и окунулась прямиком в шумное чрево Нью-Йорка. И это было то, что надо.
Я протолкалась к бару – щеки раскраснелись, волосы влажные от пота, а в ногах такое ощущение, словно они долгие годы ждали этого часа.
- Прошу прощения! – прокричала я, стараясь привлечь внимание бармена.
Даже не пытаясь выяснять, что это такое, я уже успела заказать «Скользкие соски», «Бетономешалку» и «Красные сиськи». Но сейчас, когда клуб был забит до отказа, и музыка гремела так, что у меня даже кости тряслись, бармен на меня даже не оглянулся.
Конечно, он был завален работой, и смешивать все эти коктейли ему совсем не улыбалось. Но у меня за спиной была в доску пьяная подруга, прожигающая дыру в танцплощадке. И этой подруге требовалось выпить.
- Эй! – крикнула я, хлопнув по барной стойке.
- Он так старательно не обращает на вас внимание, правда?
Моргнув, я подняла глаза… выше… и еще выше… на мужчину, прижатого ко мне теснившейся у бара толпой. Ростом он был примерно с секвойю. Мужчина кивнул бармену, подзывая его.
- Никогда не кричи на бармена, Лепесточек. Особенно с таким заказом: Пит терпеть не может делать девчачьи коктейли.
Ну конечно. Типично мое везение – встретить роскошного парня всего через пару дней после того, как я решила порвать со всем мужским родом. И, вдобавок, парня, говорившего с английским акцентом. Вселенная – злокозненная сучка.
– Откуда вы знаете, что я хотела заказать?
Моя усмешка стала шире, как я надеялась, под стать его – но, скорей всего, я просто выпила куда больше. Хорошо, что я уже успела набраться, потому что трезвая Элис пробормотала бы что-нибудь односложное, неловко кивнула и поспешно ретировалась.