– Прости. Мне стало неловко из-за того, что большую часть дороги мы молчали.
Мишель вцепился в гитарный чехол и уже приоткрыл дверь машины, но Мира вцепилась в рукав джинсовой куртки.
– Спасибо, что выслушал. Мне давно хотелось поделиться этим хоть с кем-нибудь.
– Обещаю, что не выдам тайн.
– Подожди, – Мира выпустила рукав из пальцев. – Ты за волосами даже меня не видишь.
Горячие пальцы коснулись лба, убирая растрепанные кудри.
Даже на кончиках пальцев Миры искрилась энергия, которая не находила выхода долгое время. Мишель понимал, что не забудет это ощущение даже спустя несколько лет.
Мишель медленно вышел из машины. Ноги с трудом передвигались. Как только дверь автомобиля закрылась, Мира не рванула с места. Она оставалась на месте и после того, как Мишель на несколько минут зашел в круглосуточный магазин. Машина тронулась только после того, как Мишель зашел в загаженный подъезд.
Внутри стояло привычное зловоние, но на этот раз Мишель был готов. Он почти бегом добрался до двери квартиры, чуть не поскользнувшись на блестящей упаковке из-под чипсов.
Не принимая душ, Мишель сразу завалился спать. Сил едва хватило на то, чтобы стянуть одежду и оставить гитару рядом с кроватью.
Несмотря на усталость, сон не шел. В мыслях то и дело всплывали обрывки прошедшего дня, как короткометражные фильмы.
По коридору раздавались тихие, почти крадущиеся шаги. Быстро натянув футболку, Мишель не выдержал и осторожно приоткрыл дверь. По темному коридору двигался тонкий и сгорбленный женский силуэт. Мишель нажал на выключатель, и желтый свет залил все пространство. Женщина сгорбилась еще сильнее, пряча лицо.
– Вы же Элеонора? – в тишине слова прозвучали настолько громко, что стало неловко.
Женщина резко выпрямилась, откидывая светлые волосы.
– Да, – тихо ответила она, разворачиваясь.
Ее голос звучал как шелест листьев в ветреный день.
Мишель смотрел на медленно приближавшуюся соседку и чувствовал, как ужас сковывал тело. Элеонора напоминала призраков из фильмов ужаса. На бледном лице отчетливо виднелись голубые и фиолетовые венки. Губы Элеоноры были тонкими и бесцветными, а волосы – настолько белыми, что почти не отдавали желтизной. Но сильнее всего выделялись яркие голубые глаза, которые единственные на сухом изможденном лице казались живыми.
– Вы что-то хотели? – прищурилась Элеонора.
– Только поздороваться.
– Ясно. Не могли бы вы выключить свет? У меня от него глаза болят.
– Простите. Я подумал, что вам неудобно в темноте.
– Напротив. В темноте видно не хуже, чем при дневном свете, если привыкнуть.
Элеонора слабо улыбнулась, и Мишель едва сдержал удивление. Ему казалось, что у Элеоноры еще более невыразительная мимика.
– Доброй ночи, – кивнула соседка и развернулась обратно.
Только теперь Мишель заметил чашку в ее руке.
***
Ночь прошла незаметно, но Мишель чувствовал себя отдохнувшим. Сегодня было пасмурно и дождливо. Мелкие капли забрызгали окно так, что проходившие мимо люди и соседние здания напоминали неумелый акварельный рисунок.
Глубокой ночью Мира все же прислала полное расписание на неделю. Увидев его, Мишелю захотелось уехать обратно в Риверпойнт. Расписание оказалось настолько плотным, что Мишель уже заранее почувствовал себя выжатым лимоном. Между ежедневными репетициями придется посещать занятия по ритмике, хореографии, сценической речи. Кроме того, обязательны к посещению раз в две недели встречи со стилистом, а раз в неделю – встречи со психологом. Мишель увидел еще несколько непонятных дисциплин, но не стал вдаваться в подробности. Одно он понял точно: времени не останется даже на прогулки.
Хотелось растянуться на кровати и пролежать еще пару часов, но надо было спешить на занятие по сценической речи, а после – на групповую репетицию, к которой Мишель совсем не готовился. Да и мог ли он готовиться в такой поздний час?
Телефон завибрировал. Пришло еще одно смс-сообщение от Миры:
«Прости, совсем забыла. После групповой репетиции у тебя еще занятие по гитаре. Препод просто посмотрит, что у тебя с техникой. Если все в порядке, то вы больше не встретитесь. Занятие будет в зеленом зале. И не забудь инструмент.»