– Там где-то были пластыри. Поройся, – в голосе Миры не было и намека на сочувствие.
Мишель налепил первый попавшийся пластырь, но тут же захотел избавиться от него. Он противно стягивал кожу, чувствуясь при каждом движении.
Автомобиль пробивался сквозь поток других машин, скользивших по промокшим улицам Лефонта. За окном проплывали незнакомые районы, но все он походили друг на друга, и потому Мишелю казалось, что он бывал тут много раз.
– Почти приехали, – пробормотала Мира, прищурившись. – Видимость ужасная.
Мишель понимающе кивнул, но наставница даже не взглянула в его сторону.
Когда они вышли из машины, дождь только усилился. В ушах завывал ветер, и Мира потащила Мишеля в сторону небольшого кафе. Они так спешили, что Мишель даже не взглянул на вывеску. Стоило открыть дверь, как лицо обдало теплом. Людей внутри было мало, и потому найти свободный столик оказалось совсем не сложно.
– Тут и правда есть телевизор, – улыбнулся Мишель, когда они устроились на диванчике, обтянутом потрескавшейся искусственной кожей.
– А то! – расплылась в улыбке и Мира. – Старый и пузатый, но все равно телевизор.
Она вертела в руках потрепанное меню, побывавшее в руках у сотен посетителей.
Не успел Мишель открыть меню, как, словно из ниоткуда, появился прыткий официант, единственный на все заведение. Одним своим видом он преображал помещение вокруг себя, и маленькое, ничем не примечательное кафе, выглядело самым уютным местом в городе, залитом дождем.
– Что будете заказывать?
Официант резким движением достал блокнот и ручку.
– Для меня яблочные дольки и яблочный сок, – задумавшись на мгновение, ответила Мира, словно из меню ей были по вкусу и другие блюда. – А ты что будешь?
Мира кивнула в сторону Мишеля, и он даже подскочил от неожиданности.
– Не знаю. Я еще не определился.
– Кофе и походный завтрак, – ответила за него Мира.
– Отлично-отлично, – пробормотал официант, тут же записывая заказ в блокнот.
– Завтрак? Но ведь уже вечер, – удивился Мишель, когда официант отошел достаточно далеко.
– Какая разница? – непонимающе взглянула на него Мира. – Тем более, этот завтрак может оказаться чем угодно. Я видела раньше, как другие люди заказывали его. И всем приносили разные блюда.
– Не люблю я сюрпризы.
– Зануда, – улыбнулась Мира, убирая упавшую, мокрую от дождя, прядь с лица Мишеля.
На мгновение рука замерла, и Мишель невольно схватился за тонкое запястье.
– Что-то не так? – на лице Миры отразилось недоумение.
– Нет, все в порядке. Просто… – Мишель замялся, а на щеках выступил румянец то ли от смущения, то ли от излишне жаркого помещения.
– Не продолжай, я тоже рада тебя видеть, – тихо рассмеялась Мира, убирая руку. – Или ты хотел сказать что-то другое?
– Нет, ничего больше.
Мишель съежился, словно мерз, но тело пылало так, будто поблизости развели костер.
Мира уставилась на телевизор, по которому шла юмористическая передача, и едко комментировала, происходившее на экране. Внезапно Мира замолчала, ошарашено глядя то на телевизор, то на Мишеля.
Стоило повернуть голову в сторону телевизора, как Мишель понял, в чем было дело. По ту сторону экрана в модном платье и с длинными шелковистыми волосами сидела другая Мира. Та, у которой были миллионы поклонников и самые глупые на свете песни. Она смеялась над теми штуками, которые настоящая Мира открыто презирала.
– Этой передаче несколько лет, – мрачно прокомментировала она.
Мира не успела договорить. Ее перебила очередная отвратительная шутка. Перед микрофоном стоял лысеющий мужчина с пивным брюхом и маленькими поросячьими глазками на обрюзгшем лице.
«Вчера коллега сказал, что хочет поесть чего-то вредного и жирного. Знаете, что я ответил ему? Съешь мою жену!», – изверг он поток оскорблений, прикрытых юмором.
Мишель поморщился от омерзения, а Мира за экраном телевизора мило хихикала, стеснительно прикрыв рот ладонью.
– Не думала, что когда-нибудь так опозорюсь, – пробормотала она, закрывая лицо руками.