Никто из женщин не взял с собой купальника. Они вошли в воду по щиколотку и затерялись среди сотен людей, оказавшихся в объятиях одного из чудес света – моря.
К Неле с Жанной подошла женщина с жесткими усиками и предложила пирожки. Они отказались, обедать решили дома. Предстояла самая сложная задача – вытащить Никитку из воды. Это удалось сделать бабе Варе. Только она знала волшебный секрет, ради которого Никитка жертвовал морем.
Домой возвращались одухотворенными, каждый со своими мыслями, проблемами, обязательствами, но у всех в глазах блеск. Откуда он? Что так всколыхнуло внутри, заставило забыться, стать чуточку счастливее? Море!!! Оно отогревало, растворяло неудачи в пене волн, собирало осколки надежд.
– Когда еще выберемся? – саму себя спросила Неля.
Ответ на вопрос знал лишь Никитка. Море еще не раз вернется к нему в долгих зимних снах…
Машина въехала в родной дворик. Марья Изотовна сидела на своем законном месте – лавочке у песочницы – ругалась со Шмелевым. Она не простила ему попугая.
– Бог не наградил тебя внешностью, при раздаче ума тоже не расщедрился, – кричала Марья Изотовна в сторону Виктора… В ней ворчала старость…
Погремушкин выезжал из гаража на своей задрипанной машине, в которой ничего нового, кроме руля, не было. Ленька, как обезьяна, повис на жерделевом дереве в ожидании Никитки. А в самом музыкальном окне дома радиолу сменил аккордеон.
– Где ж ты моя ненаглядная, где? – спрашивал аккордеон.
– В Вологде, Вологде, Вологде где!.. – разносилась мелодия.
Токмазов стоял на балконе в красивом махровом халате и, как всегда, улыбался глазами. В отличие от плачущего аккордеона и играющего на нем народного певца, он знал, что его любимые рядом. Токмазов осознавал бесконечность Вселенной, и маленькую песчинку в ней – родной дворик со своими мечтаниями, печалями, звуками… Звуки были разные. Они не походили друг на друга. Одни вызывали радость, другие – раздражение, иногда гнев. Шум колес машин, бороздивших дворик по двадцать раз на день, заглушал ворчанье Марьи Изотовны и крики спорящих мужиков, но был бессилен перед жемчужным смехом Никитки, Леньки, других детей. Звуки бесконечного хлопанья дверьми жильцами дома растворялись в пении птиц и шуршании раннего листопада. Жужжанье пчел над переспевшей жерделей, порханье бабочек над утонченным запахом фиалок на клумбе под балконом, гул стрекоз, шмелей вокруг виноградной лозы со спелыми ягодами перекликались с морским бризом, создавая удивительные, ни на что не похожие звуки, наполнявшие двор жизнью и особым смыслом. Окно одного из жильцов дома на первом этаже соединялось с двором музыкальной дорожкой, по которой рассыпались любимые песни уходящего в вечность времени.
– А у нас во дворе есть девчонка одна… – доносилась из окна песня.
Дворик светился… Жизнь кипела… Страдание переходило в бесконечную любовь, жалобы и серость будней перерастали в вечную музыку.
Токмазовы предстали перед главой семейства уставшими, но довольными и счастливыми. Неля уехала домой, ссылаясь на головную боль.
– Чему радуетесь, Сергей Григорьевич? – обратилась Жанна с нежностью к супругу при виде его светящихся глаз.
– Меня переводят.
– Куда? – удивилась Жанна.
– Далеко!
– Куда далеко?
– На север, – уже серьезно ответил Токмазов.
– И что же ты там собираешься делать? – слегка раздраженно спросила Жанна.
– То же, что и здесь. Строить! – уверенным голосом заявил Токмазов.
– А как же мы? – уже испуганно спросила Жанна.
– Поедите со мной.
– Все? – переспросила Жанна.
– Думаю, что мама останется.
Баба Варя возилась на кухне. Она чувствовала, что разговор между детьми принимает окраску таинственности. Вмешиваться не хотелось, но пришлось.
– И куда это ты собрался? – неожиданно спросила баба Варя сына.
– Туда, куда посылает партия, – с иронией в голосе ответил Токмазов.
По твердому короткому ответу она поняла, что спорить с сыном бесполезно, как когда-то бесполезно было спорить с его отцом.
Предложение Токмазову поступило от партии, которая разваливалась день за днем. Партия, членом которой он хотел быть, о которой мечтал в далекие комсомольские годы, вспомнила о нем. Токмазову не суждено было стать коммунистом и в зрелые годы. Его мечта так и не осуществилась по причинам, которые были известны только самой партии, но которые, к сожалению, так и остались тайной для Сергея Токмазова. Он хорошо запомнил февраль 1985 г., когда ему на заседании бюро горкома партии сказали просто и понятно: «Не достоин!» Причину не объяснили. И вот теперь, когда от партии уже не веяло «светлым будущим», ему не только предложили в нее вступить, но и уговаривали, обещая при этом золотые горы. От первого предложения Токмазов отрекся, объясняя тем, что поздновато спохватились. А что касается золотых гор, то почему бы нет.