Целых три месяца солнца, моря, золотого песка, звездного неба и удивительного, беззаботного покоя на лицах счастливых отдыхающих! «Я никогда не уеду из родного города, – рассуждала девушка, – как бы не складывалась жизнь. Никогда!».
Какими аргументами, фактами убедить в этом Пашку?! Ведь еще не поздно. Его можно остановить. Мысли, как бабочки, летали в голове Лизки. И только голос Вачика вернул ее к действительности.
– Приехали, – сказал он громко.
Ее профессионализм позволил написать текст и смонтировать сюжет за 30 минут.
Довольные собой, они с Петькой отдали кассету на эфир и, попрощавшись, разошлись.
Домой Лизке не хотелось. У нее было такое чувство, будто тело ей не подчиняется. «Это от усталости. День был нелегкий, – подумала она. – Ничего, главное, что сюжет успели не только отснять, но и смонтировать к эфиру. Пусть город знает, что в нем еще живут честные журналисты, выполняющие свой гражданский долг. Лишь бы Зверева материал не запорола». При мысли о главном редакторе Лизке стало не по себе, но она сумела найти в себе силы, чтобы победить чувство неуверенности за чрезмерно откровенный и смелый сюжет. Лиза прекрасно понимала, что быть смелым – не значит не бояться. Это значит – делать то, что нужно, даже тогда, когда страшно. То, что она и Петька сделали, было важно и нужно многим… всем тем, кому небезразлична судьба семьи турка-месхетинца и многих ему подобных, – рассуждала Лизка, направив свой взор на ларек с красивыми цветами. Она, выбрав любимые Сонькой ромашки, вошла в продуктовый магазин, где был неплохой отдел «Подарки». Здесь Лизка купила Соньке в подарок духи «Climat» и уже направилась к выходу, как в глаза бросилось знакомое лицо. Варька, ее школьная подруга, несла свою трудовую вахту за прилавком винно-водочного отдела. И как-то неестественно вежливо обслуживала клиентов, раздаривая налево и направо улыбки.
– Варька! Вот так встреча! Ты что ушла из культуры?
– Надоело играть Бабу-Ягу да на метле летать. Наша новая директриса, Варежкина, оборзела вконец. Представляешь, на прошлой неделе я опоздала на спектакль, благо все под рукой было: костюм, метла, ступа. Переоделась за три минуты, осталось только грим наложить, так Варежкина в присутствии моего мужа заявила: «Зачем грим, ты что, в зеркало не смотришь, и так все понятно». А он, мой Жорик, третий брак, и дался нелегко. А здесь… здесь я, Лиза, королева…
– Ты прекрасно выглядишь, – прервала ее минорный монолог Лизка. Варька отреагировала на комплимент игриво и с благодарностью в глазах. Наклонившись над Лизкиным ухом, она тихим голосом поведала секрет своей «неписанной красоты»:
– Я на прошлой неделе сделала подтяжку лица. Врач порекомендовал на первое время воздержаться от улыбок. Больничный мой еще не закрыт, но вчера вечером позвонили из налоговой и предупредили, что где-то здесь, в помещении (Варька начала импульсивно показывать глазами на все углы магазина), установили скрытую камеру. Директор срочно вызвал на работу и приказал не только быть вежливой, но и улыбаться каждому клиенту. Вторые сутки скалюсь. Все! 500 $ насмарку. – Варька взялась за лицо и смачно сплюнула. Наказ директора, по-видимому, она выполняла добросовестно, потому что улыбнулась даже двум пьянчужкам, вежливо подав портвейн, на что один из них заметил: «Ишь, улыбаться, курва, стала….».
Русское языкознание вперемешку с фольклором завела Лизкины мысли в тупик, но отвлекла от пережитого тяжелого дня. Она посмотрела на часы, стрелки показывали 21.00. Время не раннее, нужно успеть поздравить Соньку. Распрощавшись с Варькой, Лизка направилась к остановке, но, не дождавшись маршрутки, решила пройтись пешком. До дома, где жила Сонька, минут двадцать ходьбы. Летний вечер – блаженство, не насладиться которым Лизка никак не могла. Позволить себе такую роскошь, как пройтись по вечерним улицам летнего города, может каждый, но не всякий пользуется этой возможностью. Лизка воспользовалась. Она шла по красивой аллее и жадно вдыхала свежий воздух, исходящий с моря. Легкий морской бриз бархатом ложился на лицо, волосы, руки. Облака над головой нагромождались и распадались. Это означало, что дождя уже не будет. Природа готовилась ко сну. Засыпающие деревья и цветы вызывали умиление. Жердели и слива, падая на землю, разбивались и растекались «золотом». Кузнечики и стрекозы издавали сказочные звуки. И все это бормотало, лепетало, но не могло обрести человеческого голоса, чтобы высказаться. В эти минуты тысячи неуловимых чудес нашли отражение в Лизкином сердце.