– Еще пять минут до планерки. Мы не опоздали, – с уверенностью в голосе произнесла Лизка и решительно посмотрела в глаза Зверевой. В дверях появились Петька и Вачик. На их лицах можно было прочитать недоумение.
– Шофер свободен. Оператору и корреспонденту – остаться, – выпучив недобрые глаза, прокаркала Зверева.
– Спасибо, но сегодня обещали аванс. Мне жена наказала купить шампунь и два килограмма костей для собаки, – неожиданно заявил Вачик.
– Должна огорчить жену и вашу собаку. Аванс задержится на недельку, – ответила Людмила Леонидовна и жестом попросила Вачика удалиться.
– Жаль. Жена поймет, собака нет, – ответил Вачик и закрыл за собой дверь.
– Наслышана, наслышана о ваших подвигах! – гневно заявила Зверева, злобно глядя на Петьку с Лизкой. – Пожалуйста, читайте, – не оставляла свой поучительный тон Людмила Леонидовна, тыча листком бумаги перед лицом Петьки, – вчера мне это заявление принесли и попросили принять меры… Здесь, как видите, подписи не только со стороны силовых структур, но и общественных организаций! Я неоднократно предупреждала, что ваше дело – отснять и описать то, что видите. Вас никто не просил давать свои комментарии, тем более – хамить представителям власти. Для нашего телевидения политика, линия, идеи администрации – святы!
– Господи! Для вас человек ничего не значит, тысяча людей – тоже мелочь. Главное – идеи, линия! В услугу им, идеям, уничтожали пятую часть населения три раза за столетие. Похоже, все повторяется. За окном 21-й век, а наш край по-прежнему – красный пояс, – задыхаясь, стала возражать Лизка.
– Коренева! Коренева! Я вас неоднократно предупреждала. Вы своей никому не понятной демократией полностью разложили Кичко.
– А я что Вам – маленький мальчик? – сказал Петька, слегка покраснел и опустил голову.
– Самое важное, чему должен научиться человек, – это умение отстаивать свою личность во всем: в мыслях, в поступках, в образе жизни, в праве, наконец, на маленький клочок земли. Человек должен, обязан быть свободным. Это формула жизни, которую вы, Людмила Леонидовна, к сожалению, никогда не поймете.
– Коренева… Коренева… Я думаю, вам надо… – пыталась вставить свое веское слово Зверева.
– А вы, вообще, думать умеете? Да, кстати, вам заявление об уходе – сейчас или завтра?.. Все равно судьба всех моих последующих сюжетов, судя по сегодняшнему разговору, предрешена!.. – уже не говорила, а кричала Лизка.
Она встала из-за стола, вытащила из сумки кассету с отснятым видеоматериалом о детском доме и положила ее перед самым носом Зверевой. Вместе с кассетой она случайно зацепила найденную в траве вывеску. Придерживая ее у груди, Лизка выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью, затем на гвоздик, вбитый рядом с табличкой «Главный редактор», прикрепила еще одну: «Осторожно! Злая собака!» и спустилась к выходу.
Ей хотелось бежать далеко-далеко и молчать, молчать, молчать… Она быстрым шагом шла по набережной. Время для Лизки остановилось. Все вокруг было неузнаваемо: улицы, киоски с цветами, лица людей. Тревожные чувства тоски и страха исчезли, осталась обида. Обида за то, что была не услышана, не понята. «А собственно говоря, на что я рассчитывала? – рассуждала Лизка, – ведь было бы наивно полагать, что дорога журналиста усыпана алмазами. Напротив, это путь, пройти который дано не каждому. Он доступен лишь избранным, тем, у кого хватает настойчивости, целеустремленности создать на нем самого себя. Он посилен настоящей личности, способной примерить на себя такие понятия, как честь и совесть, не выходящие из моды в разные времена и эпохи. Этот болезненный путь доступен лишь тем, кто способен ради правды смотреть смерти в глаза. Их мало, но они есть…»
– Настоящий журналист – это от Бога! Ему нет покоя ни днем ни ночью. А как же иначе? – успокаивала себя Лизка, но от решения покинуть не профессию, а Звереву – не отреклась.
Лизка шла по набережной куда-то в пространство… Обида, затаившаяся в ее душе, постепенно таяла, но ее еще было достаточно, чтобы лечь где-нибудь у моря и… умереть.
Лизка вышла к маяку – самому красивому месту в городе. Внизу величественно раскинулось море. Сегодня оно не будоражило, не волновало, а, напротив, успокаивало… Настроение свободной стихии передалось ей. Она вспомнила о встрече с Сонькой. Лизка спустилась по лестнице к морю и направилась в условленное место, на встречу с подругой. Высокий берег Лизка с Сонькой любили. Здесь отдыхающих было меньше, море чище и пахло детством, потому что проходило оно в летние дни в основном на Высоком берегу. Лизка не успела забежать домой за купальником, поэтому, не снимая платья, присела на нагревшиеся за день камни, которыми был усыпан весь берег.