— Да. Значит дальше — шесть часов…
— Именно. Шесть часов высшего напряжения для вас, Борис. И для нас. Расшифроваться там вы не можете ни под каким видом и ни при каких обстоятельствах. Расшифровка в любой форме возможна только после штурма и его завершения. Ясно?
— Да.
— Это все. Дальнейшее — на ваше усмотрение. Сегодня отдыхайте и обдумывайте всё, что только можно. Готовьтесь. До встречи.
— Хорошо. До встречи. — Борис покинул машину и продолжил пробежку.
Целый день Борис продолжал вести образ жизни архипримерного отдыхающего. Он даже сделал несколько малозначительных и совершенно безобидных глупостей, чтобы его линия поведения не выглядела слишком рафинированной. Но внутри он медленно собирался в туго взведенную пружину, почувствовать мощь и силу которой не могли те, кто не относился к числу сотрудников АПБ. Вечером Борис лег непривычно рано — в восемь и уже в шесть часов мелодичный сигнал наручных часов пробудил его и заставил встать с постели. Умывшись и переодевшись, Борис посмотрел на себя в зеркало и понял, что он готов к битве как никогда. Теперь предстояло натянуть на себя двойной психологический кокон и ничем не нарушить личину добропорядочного отдыхающего юнца.
После завтрака, съеденного в круглосуточно работавшем ресторане Центра, Борис критическим взглядом окинул себя в зеркальном отражении и направился к КПП. В восемь утра он уже входил на территорию музейной усадьбы одного известного врача — терапевта, прогулялся по обоим этажам главного здания, по парку и саду, постоял у восьмисотлетней сосны, высаженной по преданию руками хозяина усадьбы и проголосовав, остановил пассбус, шедший на окружную дорогу. В половине десятого он уже был на пути к Литвиновской двенадцать. Торговые ряды поглотили его внимание целиком и полностью. Наконец у одного из прилавков с пищевыми добавками он увидел Илону. Она также увидела его.
— Плохо в центре кормят, если ты пришёл сюда. — сказала Илона.
— Возможно. Я просто пришёл посмотреть, какой тут ассортимент. — Борис понял, что всё пошло не так, как надо с самого начала — ведь встретиться с Илоной он должен был не здесь, а совершенно в другом месте.
— Что либо брать будешь?
— Ага. Вот эти пять тубусиков и эти два пакетика.
— Неплохо. Разбираешься.
— Стараюсь, Илона.
— Тогда пройдём по рядам ещё раз вместе.
— Пройдём.
— Кстати, Магда хочет тебя видеть.
— Зачем?
— Просто пообщаться. Её муж также изьявил желание побеседовать с тобой.
— Что — то слишком быстро. — недовольно протянул Борис.
— Что поделаешь, Боря, ты — слишком заметная личность для нашей бедной впечатлениями атмосферы Тямницы.
— Не знаю, не знаю. И о чём они хотят со мной поговорить?
— О многом, Боря, о многом.
— Ладно, когда?
— В двенадцать пятнадцать. До этого времени мы свободны.
— Хорошо. — внешне безучастно согласился Борис, удивившись, насколько российская АПБ всё чётко просчитала. — Прогуляемся по рядам?
— Прогуляемся. Я ещё не всё нужное взяла.
— Идем.
План был нарушен в очередной раз — прямо из рядов Илона потащила Бориса на пассбус, уходивший к самой окраине, потом они долго плутали среди полузаброшенных домов частного сектора и наконец вышли к зданию культурного центра. Народу здесь было намного больше, чем Борису удалось встретить на пути от конечной пассбуса до здания центра. Илона решительно потащила Бориса за собой, но он успел взглянуть на часы — было ровно двенадцать десять.
В небольшой комнате сидели мужчина и женщина. Когда вошёл Борис, женщина знаком приказала Илоне уйти, та поклонилась и исчезла. Мужчина знаком приказал Борису садиться на одиноко стоявший посреди комнаты стул.
Дальнейший разговор не принёс никаких ожидавшихся руководителями секты результатов — Борис старательно играл роль простого юноши, который ни слыхом ни духом не знал ни о каких сектах или иных полулегальных и нелегальных молельных собраниях. И никакие усилия обоих руководителей секты не могли заставить его отступить от данного сценария хотя бы на половину микрона.
В бесплодных препирательствах прошли три часа. Вошедшая послушница сказала, что «верные» уже собрались в зале и ждут.
— Илона с ними? — спросил мужчина.
— Да. — ответила послушница.
— Хорошо. — сказала Магда. — Вы пойдёте с нами, Борис. Вам это будет полезно увидеть.
— Хорошо. — согласился Иванов.
В зале во время моления не происходило ничего из того, что не было бы известно Борису заранее из спецкурсов программы подготовки Академии. Но он продолжал старательно играть роль неумного экскурсанта. Он знал и чувствовал, что малейшее отступление от этой роли приведет к молниеносной расшифровке и теперь понял, что имел в виду сержант, когда говорил о невероятной трудности выстоять эти шесть часов.
Наконец, когда психологическое напряжение паствы и руководства секты было готово прорваться страшным воплем, означающим конец моления, в погружённом на протяжении всего действа в полумрак зале вспыхнул яркий свет и вдоль стен внезапно выстроились десантники в изолирующих комбинезонах. Парализованные их внезапным появлением прихожане в немом испуге смотрели, как пятеро офицеров приближаются к возвышению, на котором стояли Магда, её муж и Илона.
В ту секунду, когда ближайший офицер протянул руку, чтобы схватить Магду, так словно что-то поняла и развернувшись, ударила Илону ребром ладони по шее. От удара девушка свалилась на пол. Магда попыталась было увернуться от приблизившихся к ней мужчин-офицеров, но появившиеся пять женщин-офицеров АПБ быстро и надёжно остудили её пыл, предоставив пятёрке офицеров разбираться с мужем главной сектантки. Остальные десантники занялись арестом присутствующих.
К лежавшей навзничь Илоне уже спешили медики, но едва Борис сделал полшага по направлению к распростёртой на полу девушке, мужа Магды словно прорвало — он забился в объятиях десантников, пытаясь вырваться и добраться до Бориса. Он рычал одну и ту же фразу: «И ты, щенок, с ними, а не с нами!».
Борис не обращал на него внимания, помогая медикам собирать иммобилизационные носилки — сектантка едва не перешибла гортань своей ближайшей сподвижнице и один из врачей даже заподозрил перелом шейных позвонков. К удивлению Бориса машина «Скорой» направилась не к одному из медицинских центров, а попетляв по улочкам, остановилась у ворот, за забором которого угадывались очертания хорошо знакомых Борису церкви и сестринского дома.
— Сюда? — только и смог спросить Борис.
— Да. Сёстры позаботятся о ней лучше всего. Среди них немало медиков и аппаратура тут соответствующая имеется.
— А родители?
— С ними поработают наши службы социальной защиты. Илона скоро очнётся и мы сделаем все, чтобы никакого переходного периода она не почувствовала. Вы же знаете, она не хочет возвращаться в светскую жизнь. Но теперь она — в безопасности и — не в миру. — ответил пожилой врач — полковник Сил Безопасности России.
Тем временем ворота открылись и две пожилых монахини быстро внесли носилки внутрь сестринского дома. За ними последовали пятеро женщин — офицеров АПБ. Мужчины остались стоять у машины. Через час сотрудницы вернулись, коротко доложили полковнику результаты и тот знаком подозвал к себе Бориса.
— Всё, Борис Александрович. Ваша миссия здесь закончена. Илона очнётся ещё не скоро — слишком сильный удар нанесла ей Магда и слишком много негативного ей пришлось перенести в этой секте. Теперь ей нужен покой и отдых. Сейчас придёт патрульная машина, я провожу вас в Центр и на вокзал.
— Хорошо. — Борис уловил шелест подъезжавшего к запертым воротам лимузина, оглянулся на сестринский дом, на церквушку и медленно пошёл к выходу. Полковник последовал за ним. Через пятнадцать минут быстрая машина доставила Бориса к воротам Центра, он собрал свои вещи попрощался с Сергеем, и сдал литер в дежурную часть.
Когда машина остановилась у перрона, полковник обернулся и сказал:
— Я не хотел этого говорить там, Борис Александрович. Но дело такое: Илона считает вас основным виновником гибели секты и никогда в своей жизни вам этого не простит. Поэтому лучше вам никогда больше с ней не встречаться. Сестринское братство не выпустит её за ограду, а вы не должны никоим образом беспокоить сестёр в своей будущей жизни. Понятно? Только при этом условии сестры обязались мягко перевести Илону в свою среду. Она действительно теперь не сможет вернуться в светскую жизнь. Никогда. Речь идет о схиме, Борис Александрович. И Илона к этому подготовлена всей своей сектантской деятельностью. На норматив простой монахини, с которой вы могли бы изредка видеться, она уже выйти никогда не сможет. В том, что так и будет, не сомневается не только Академия, но и Служба Психологической Безопасности Региона. С этим согласны и члены Совета церквей Тямницы.