— Не расходиться, берём второй этаж. Там — еще десяток. — скомандовала Вилда и точным выстрелом отправила сползать по стеночке субъекта в почти целом кожаном пальто. — Везёт мне. Кажись, главаря зацепила. — она обыскала его труп и обзавелась щегольским пистолетом. — И правда, главарь.
— Второй этаж чист, Вилда. Проводим обыск субъектов и отстреливаем стаю псевдособак. Пожаловали от тоннеля сюда.
— Хорошо. Закрепляйтесь в зданиях, соберите оружие и боеприпасы. Главное — боеприпасы.
— Рассчитываешь, что придётся стрелять в открытую, Вилда?
— Именно. Если им можно стрелять в открытую, то рано или поздно и нам придётся также стрелять открыто и звучно. Увы. У нас нет в план-приказе ограничения на этот счёт. Кстати, нам надо подкрепиться. Так что организуйте ланч.
— Хорошо, Вилда. — отозвались сразу несколько школьников.
Поев, школьники приободрились.
— Никаких законов Архимеда. Проверить АТП снизу доверху, выставить посты наблюдения и прошерстить всю территорию вокруг АТП. Через четверть часа мы уходим к тоннелю и нам нужно, чтобы сюда не сунулись сменщики бандюганов. — Вилда, сидя на деревянном ящике, шёпотом обсуждала по связи ситуацию со своими старшими групп. — Как с научной разведкой данного места?
— Ведём, Вилда, но пока все штатно. Думаем, возле тоннеля будет интереснее.
Впоследствии Виктория Белова часто вспоминала этот полигон. Да, для неё как для девочки, необходимость делать что либо, что могло бы превратить любое живое существо в неживое, была чужда по определению. Виктория не удивилась своему остро проявившемуся отвращению к оружию. В то же время она понимала, что живя в пограничном мире, она обязана владеть в совершенстве хотя бы необходимым минимумом знаний, умений и навыков, позволяющих эффективно ответить на большинство посягательств.
И, хотя рядом с ней теперь были её одноклассники, которые намылили бы холку любому, кто посягнул бы на неё, Викторию Белову, она понимала и то, что сама должна уметь намылить холку любому обидчику любого из своих одноклассников. Кобура с теперь уже стадвадцатизарядным пистолетом стала частью её самой, кинжал удобно покоился в ножнах на голени, о его существовании она и думать забывала, но постепенно она освоила и многие другие методы и способы воздействия на обидчиков. И первый шаг к этому освоению она сделала, получив из рук отца боевое огнестрельное оружие, а второй — во время прохождения полигона.
Она никогда не считала себя хронической полной дурой и потому понимала, что в человеческом обществе есть немало людей — что поделаешь, приходится именовать их пока что людьми — которым абсолютно будут не интересны её научные и учебные достижения. Найдётся немало людей, которым она будет интересна просто как девочка, как самка. А уж о том, что могло ждать молодую девушку и женщину, Виктория, верная своему принципу укладывать в свою голову вагоны самой разной информации при малейшей возможности, знала предостаточно. И она понимала, что при определённом раскладе обстоятельств она может тоже стать объектом посягательств известного рода. Виктория со своим прагматизмом далеко не всем нравилась даже в школе и во дворе своего дома, но, как считала сама, лучше быть живым, здоровым и целым прагматиком, чем мёртвым, больным и разобранным на запчасти романтиком.
Виктория Белова. Покушение
Кто же тогда мог подумать, что Виктория Белова, весёлая, компанейская и адски информированная девочка, в действительности очень скоро станет объектом сексуальных посягательств. Возвращаясь поздно вечером пешком к станции пассбуса из очередного вояжа к заинтересовавшим её покинутым памятникам архитектуры, она почувствовала только прикосновение чьих то губ к своей левой щеке, после чего капитально провалилась в сон.
— Вердан, Виктин сигнал пропал. — сказал Гога Велидзе, коротавший ночь у компьютерной системы, которая транслировала обстановку в окрестностях Московска. — У неё слишком мощная система позиционирования, чтобы можно было заподозрить поломку.
— Давай развёртку. — Вердан Леплевский сам немало удивился своей решимости посмотреть ситуацию под электронной лупой. — Боюсь, что с Виктой что-то случилось. Есть там рядом патрули службы безопасности Московска?
— Два пеших и один на автомобиле. — ответил Гога.
— Нам нужен вертолётный патруль. — поморщился Вердан.
— Сказанул тоже. Где я тебе найду сейчас в этом районе вертолёт? И почему? — Гога немного уже начал нервничать.
— Потому что с Викторией случилась та беда которая случается преимущественно с девочками, девушками и женщинами. — ответил Леплевский.
— Маньяк? — в глазах Гоги зажёгся огонек готовности к немедленной мести.
— Нет. — Леплевский кинул взгляд на развертку и похолодел. — Вот и указание на перемещение тела. — он ткнул в зубец покадровой съемки. Успеть бы. Я вызываю патруль из соседнего квадрата.
— Успеют?
— Успеют. Или я не Леплевский. — Вердан нажал несколько клавиш, отправляя пакет с информацией. Он не знал, но сразу догадался о том, что Виктория была похищена. К сожалению, ни в России ни в других странах мира с этим поделать ничего не могли. Люди оставались наполовину животными и животные инстинкты далеко не всегда легко и просто подчинялись усмирению, взнуздыванию и контролю. Но он знал и другое — ему необходимо было выиграть у похитителей самое главное — время. То самое время, которое отделяет Викторию от мощнейшей и глубочайшей практически неликвидируемой полностью психотравмы, совмещённой с грубейшим физическим насилием. Да, оружие и кинжал с ней, но технология похищения далеко не всегда позволяла воспользоваться всем этим арсеналом вовремя.
— Информация получена. В квадрат выдвинулись поисковые беспилотники, вертолётный патруль направляется в этот же квадрат. Соседние квадраты в шесть слоев взяты под план «Перехват» — Гога севшим глухим голосом доложил часть результатов своей работы. — Я этих обормотов…
— Остынь. Давай изображение с беспилотников на третий экран. Ага. Вот место с которого они её сняли. Тепловая картинка соответствует. Чисто сняли, что и сказать. Метод по классификации — «Поцелуй Иуды». - ответил Леплевский, пытаясь сохранить равновесие внутреннего настроя.
— Ты имеешь в виду… — Гога кинул на него короткий взгляд.
— Да, именно. Секундное касание и длительный сон с потерей ориентации. Не жестоко, но крайне неприемлемо. Жестокость, уверен, будет дальше. Таков сценарий и ещё не было случая, чтобы они от него отступали. — ответил Леплевский, вглядываясь в экраны.
— Успеют? — задал явно лишний вопрос Гога.
— Обязаны успеть. Или любого, кто прикоснётся к Виктории даже грязным словом, я разорву на кусочки собственными руками. — ответил Вердан. — Или — сейчас, или — потом. Но ни один из них не уйдёт от меня. Если я не успею — будут мстить мои братья.
— И мои тоже.
— Кажется, успели. — Леплевский боялся издать вздох облегчения.
— Давай развёртку ситуации на экраны. С пятого по десятый. Пока подержим ситуацию, а там… — проговорил Гога.
— Слава богу, медики Службы безопасности успели до того как к ней прикоснулись. Она всё время была в отключке. Но её оружие облапали, сорвали с неё. Главное, что она цела. — Леплевский напряженно читал все новые и новые строки пакетов информации.
— Куда её? — Гога пока работал с первыми пятью экранами, поэтому на остальные пять смотрел не особо внимательно.
— В Кризисный медцентр. О Небо, они таки… — Леплевский пытался не поверить глазам, прочитавшим очередные строки, но повторный пробег по знакам подтвердил его худшие предположения.
— Что? — Гога моментально впилился взглядом в экран, вызвавший столь резкую реакцию друга.
— Они её таки повредили… — глухо ответствовал Леплевский, указав на пару строчек в середине пакета.
— И что это значит? — Гога пытался сдержать негодование, но удавалось ему это плохо.
— По данным медиков Службы безопасности — как минимум неделя реабилитации. Но, боюсь, этим дело не ограничится. — ответил Леплевский.
— Ты имеешь в виду повреждение психосферы? — наконец взгляд Гоги нашарил нужные строки.