— Гога Велидзе и Вердан Леплевский. Но подарки, пап, индивидуальные. Для Гоги — вот этот пакет, а для Вердана — этот. Сможешь поручить кому-то из стажёров?
— Смогу, доча. Ты уверена?
— Уверена. Ты хочешь знать причину?
— Если ты согласна…
— Она проста. Именно они узнали о том, что я в опасности на десять секунд раньше СБ Московска. Они задержались в школе, чтобы отладить новую систему глобального позиционирования, обкатывая её на базе данных учеников школ, расположенных в нашем районе. И именно благодаря им СБ и медики смогли успеть раньше…
— Хорошо, Викта. Ты меня убедила. Если дело обстоит именно так — они без всякого сомнения достойны твоих подарков. Я поручу двум своим стажёрам встретиться с ними. Или ты хочешь режим Деда Мороза?
— Если можно, пап. Незачем, чтобы они знали, что стажёры связаны с тобой.
— Разумно. Срок?
— Ближайшие два дня. Я пробуду ещё здесь пять дней и не надо, чтобы они связали мое присутствие здесь с подарками.
— Ты плохо оцениваешь их мыслительные возможности, доча.
— Возможно, пап. Я, в принципе, готова к тому, что они, получив подарки, явятся сюда.
— А вот этого не надо, доча. Тебе Ричарда вполне хватает.
— Я должна отпустить Ричарда, пап. Он и так безвылазно сидит здесь и пытается выполнять свои задачи дистанционно, ломает свой график как тростинку каждый день. Это слишком большая жертва с его стороны, ведь я уже в норме. А эти ребята… Они спасли меня, избавили от физической боли… Разве это не основание им доверять, пап?
— Ты считаешь, что им можно дать доступ?
— Да, пап. Но я полагаю, что впрямую им они не воспользуются. Они понимают, что я ещё не в полной форме. Вот когда приду в школу, возможно я с ними и встречусь. Это — более вероятно.
— Хорошо. — отец встал. — у тебя ещё сегодня плавание в бассейне и купание в зале Водопадов, а также кислородный коктейль и релаксация. Не забыла?
— Нет. Ты уже уходишь?
— Именно. Я ещё приду сегодня вечером, после семи.
— Буду ждать, пап. — Виктория проводила отца взглядом и углубилась в чтение очередной тетрадки Ричарда.
— Гога, ты получил пакет? — Вердан вошел в лабораторию, где его друг по обыкновению колдовал над схемами системы глобального позиционирования. Часы показывали четыре часа дня с минутами.
— Получил, Вердан. И не знаю, как правильно на него реагировать. — молодой человек посмотрел на вошедшего приятеля и жестом пригласил сесть на соседнее кресло. — Получается, что она знала всю ситуацию посекундно. Это просто адская нагрузка на психику.
— Согласен. Но откуда, Гога, она знала, какие стихи мне нравятся и какие картины я люблю? Я никому об этом не говорил. А она прислала мне давно разыскиваемые мной два альбома Лайошко. Это просто страшная редкость, в большинстве своём он известен в дисковых а не в бумажных версиях. И ей таки удалось достать именно бумажные.
— Ты альбомы внимательно смотрел?
— Конечно. Антикварная редкость, я даже автоматом перчатки и фильтрационную маску надел. Даже не подумал, что могу без этого обойтись. А уж три сборника стихов, кстати, тоже бумажные… Антология. Я час читал не отрываясь… Пища богов…
— Вот и я также, Вердан. У меня, конечно, меньше подарков, но и здесь она угадала стопроцентно. Главное, она написала мне несколько строк на грузинском языке. А я знаю, что он у неё даже в пассивных языках не числится. Более того — написала часть не прозой, а стихами. Согласись, для этого надо языком владеть гораздо более искусно, чем в пассивном режиме. — сказал Гога, оторвавшись от экранов.
— Во-во. Я уже отослал информацию о получении подарков ей на домашний сервер. Она одна из немногих, кто дома содержит локальную сеть и несколько серверов. Даже страшно представить объёмы её локальных накопителей…
— Они огромны. Я тоже направил информацию о получении подарков с благодарностью. Но написал и на грузинском, и на украинском. Думаю, ей будет приятно.
— Уверен в этом, Гога. Но это — лучшее свидетельство того, что она не числит нас в стандартном большом списке вынужденных чужаков.
— Полагаю, стремиться к прямому контакту здесь не следует, Вердан.
— Более чем убеждён в этом, Гога. Не следует козырять нашими возможностями в подобных вопросах. Викта и так нас примет, а если мы не будем навязываться — она ещё лучше это поймёт и воспримет как норматив. Ей необходимо знать, что даже те, кто вошёл в список особого доступа, не стремятся сразу и часто использовать эту возможность.
— Что-ж. Полагаю, мы достигли определённого позитивного результата. Вердан, у тебя ещё что на сегодня?
— Ничего. Я домой, готовить новые материалы для пятинедельных деловых игр.
— А мне ещё возиться со схемами. У меня есть несколько задумок. На тренажёрах я их уже проверил, теперь надо посмотреть на макете.
— Совершенствуешь?
— А то как же. Представляешь, как будет хорошо, если у нас, учащихся в этой школе будет своя собственная авторская система глобального позиционирования.
— Представляю. Успехов.
— И тебе тоже.
Криница. Лена Соколова — предпоследняя встреча. Малая астроакадемия. Иванов
Шестиклассник Александр Иванов прибыл в очередной раз в Криницу в Центр Отдыха вместе со всей семьей, но в этот раз отец и мама предоставили ему самую полную свободу, понимая, что человеку, ставшему не только школьником, но и сотрудником Астроконтингента, надо дать право решать и многие гораздо более сложные вопросы, в том числе и личного характера. И Александр с благодарностью воспринял и использовал предоставленное ему родителями право карт-бланша.
Ему не терпелось сказать обо всём, что изменилось в его жизни Лене. Он, конечно, теперь достаточно хорошо знал её оборотную сторону, но виду не подавал, да и не мог он себе просто так приказать задавить в душе, разуме и сердце первое глубокое чувство к другому человеку. Для этого нужны были гораздо более веские основания и, к тому же, его знакомые почти никогда не соединялись с теми, с кем сводило их чувство первой любви, в крепкие долговечные семьи. А Александр с детства был сориентирован на исключительно серьезные и длительные отношения. Выключив Лену из возможных кандидатур на такие отношения, он оставил её в ранге полуподруг и стал относиться соответственно.
Собственно говоря, относиться особо не было необходимости — они виделись только в Кринице, все остальное время между ними ходили письма — Александру удалось снизить интенсивность и глубину переписки и он исподволь готовил почву для решительного удара, противоречившего зародившемуся чувству, но абсолютно необходимого для дальнейшего чувства большой любви…
Елена выслушала его рассказ молча и не перебивая. Они сидели в «зелёной беседке» на удобной скамейке со спинкой. Лена держала руку у него на плече и этот жест уже не был приятен Александру, но он не подавал вида и продолжал рассказ. Когда он закончил, Лена внимательно посмотрела на него, покопалась в сумочке, щёлкнула замком и вздохнула. Это означало начало недлинной паузы для раздумий и формулировки ответа.
— Вот это новость, Сашенька. — иронично пропела Елена, склонившись к уху Александра. — Улететь от родной матушки планеты и подальше наметился… Не одобряю…
— Конечно, где уж нам, грешным. Сидеть за атмосферным еле-еле восстановленным щитом как в осаждённой крепости и при этом — мнить себя властелинами Вселенной, конечно, легче. Послушай, я же тебя не отговариваю от специальной биологии. Это — тоже не сахар. — скрывая раздражение двуличностью Елены, произнёс Александр ровным спокойным голосом.
— То — другое. Я — всегда на Земле, а ты хочешь заиметь сертификат с постоянной пропиской в космосе… Согласись, что это всё же разные вещи. — Лена, как всегда, хотела оставить первенство за собой.
— Согласен. Если я тебя правильно понял, ты не хочешь больше общаться со мной из за того, что я выбрал заатмосферный способ существования? — Александр исподволь переходил к давно задуманному наступлению.
— Не только, Сашенька. Я тут последние месяцы много думала о наших взаимоотношениях… Знаешь, мне почему-то кажется, что мы достигли верхнего предела. И нам пора на этом закончить подъём планки.