Визит в Симферополь был коротким и архинеприятным — Александр ещё в поезде «Московск-Симферополь» не смог, как ни старался ясно сформулировать для самого себя цель предстоящего визита, что всегда указывало ему на грядущие сложности. Пребывание заняло всего три дня. День он потратил на простое общение с Леной — они мило прогулялись по городу, побывали в городской библиотеке, посидели в сквере и в центральном парке Симферополя, он слушал её равнодушно и холодно, но и Лена не пыталась преодолеть его отчужденность.
Основным же событием стал их ночной разговор на кухне в номере общежития Бисоферного заповедника, где восьмиклассница Елена Соколова обитала в перерывах между работой и учебой. Тогда Александр был уже в девятом классе… Тяжёлый разговор, состоявшийся тогда, очень скоро стерся из памяти практически полностью — кроме самого факта Александр ничего не помнил, но знал основное — тогда уже Елена окончательно и бесповоротно поняла, что ей с Александром не по пути.
На перроне Симферопольского вокзала у вагона поезда «Симферополь — Московск» она была настолько скованна и отчуждённа, что Александр не решился превысить официальные рамки. В вагоне он сел в кресло и сразу закрыл глаза — мозг в очередной раз просил и настаивал на глобальном отдыхе: подсознание работало с предельной нагрузкой, борясь с всевластием первой любви. Тогда первая любовь начала давать и первые серьёзные сбои, затем она угасла и кроме факта её существования Александр вряд ли что мог признать, дивясь прозорливости отца.
Как он понял намного позднее, единственной его крупной ошибкой в данной сложившейся ситуации было глобальное охлаждение по отношению к женщинам, переключение всей энергии на разум и крайнее обеднение сферы высоких чувств.
Пребывая в этом состоянии первые три месяца после вскрытия двойного дна и обнаружения второй жизни Лены, борясь с первой любовью, требовавшей если не возврата к Лене, то всемерного покаяния перед ней, Александр неосторожно приказал себе ввести в действие режим глубокого личностного охлаждения. И добился того, что первая любовь была спрятана на нижних этажах сознания и лишена права подняться выше, а верхние этажи, предназначенные для большого чувства, оказались угрожающе пусты…
Эта пустота мучила его три последних года особенно тяжело — в глубине души он понимал, что нарушает одну из основополагающих программ жизни мужчины, лишая себя всякого глубокого неформального общения с женщинами, но двуличность Лены надолго запретила его разуму превышать официоз.
Конечно же, он не был скован и напряжён в общении с одноклассницами: участие в стольких совместных мероприятиях на протяжении многих лет, общественная работа в масштабах школы сделали свое дело и спасли от крайнего обеднения эмоциональной сферы, а преподавание в Малой Звездной академии дало возможность изучить воздействие на людей на практике с разных сторон. Иванов не сторонился людей, не отшивал их, но суть Александра властно требовала держаться в пределах «служебного уровня доступа» и сверх него отдаваться только чувству глубокой любви и уважения на равных в равном совместном пути, а вот такого кандидата, несмотря на широчайший выбор, в школе Александру было теперь найти очень сложно.
При всех прочих и равных составляющих Александр защитил в школе женщин от мужчин слишком надёжно, а официальные формы и методы далеко не всегда были исчерпывающими. И ему все чаще казалось, что где-то он в своем стремлении реализовать свой план защиты перегнул палку и пострадал сам. Но суть постепенно восстанавливала свои права и Александр уже начинал уменьшать толщину надетой на себя специализированной брони. Это медленный процесс растянулся на многие месяцы, но иначе при такой нагрузке поступить было нельзя…
Михаил Лосев. Пресс-клуб и Малая Звездная академия. Встреча с Александром Ивановым
Михаил Лосев, занимавшийся почти во всех спортивных секциях, где требовалась недюжинная сила и ловкость, стал всё чаще ощущать неясное желание повнимательнее приглядываться ко всему, что происходит вокруг и постараться сформулировать всё увиденное и прочувствованное в письменном виде. Сам он иногда связывал новое увлечение с тем, что являясь десантником по рождению, он всё же происходил из семьи научных работников, а для науки наблюдательность и вдумчивость — одно из основных условий успеха.
К тому же и его родная пятьсот шестьдесят четвертая школа, носившая звание «спортивной», не игнорировала интеллектуальных занятий. Потому будучи уже в пятом классе, Михаил однажды заглянул на вечернее заседание школьного Прессклуба, рассчитывая пробыть там от силы четверть часа. Но происходившее настолько захватило и заинтересовало его, что он просидел до окончания собрания, а потом, по дороге к пассбусам, развозившим школьников по домам в огромном микрорайоне, ещё долго оживлённо беседовал со своими новыми товарищами.
Прессклуб был предназначен для старшеклассников, попасть в число его членов было невероятно трудно и Михаил сразу это ощутил на себе: на все его просьбы дать задание следовал вежливый, но непреклонный отказ. Две газеты Прессклуба, выходившие в школе, были вне всякой конкуренции и остальные три школьные газеты не шли ни в какое сравнение с ними. Михаилу пришлось целый год, учась в пятом классе, методично обрабатывать одного за другим членов Совета Прессклуба, убеждать не только словами, но и делами, браться за самые безнадёжные репортажи и аналитические статьи, да ещё и продолжать заниматься в десятке спортивных секций.
Наконец, когда Лосев учился уже в шестом классе, президент Совета Прессклуба, девятиклассник Сергей Храмов согласился на то, чтобы на ближайшем заседании Совета рассмотреть вопрос о предоставлении Михаилу статуса кандидата в члены Прессклуба. Заседание было запланировано на октябрь месяц, но тут у Михаила появилось новое сильное увлечение — в их школе организовали филиал Малой Астроакадемии и, поскольку школа носила звание «спортивной», специализация в новообразованном филиале была всего одна — десант.
Первого ноября Михаил подал заявление и после тестирования был принят в число слушателей школы. До десятого ноября он сумел адаптироваться к нагрузкам и пройти вступительный теоретический курс десантно-штурмовой подготовки.
Десятого ноября его пригласили на заседание Прессклуба и после недолгого обсуждения наработок вынесли решение: Михаил стал кандидатом в члены Прессклуба с трёхмесячным испытательным сроком. Десятого февраля на очередном заседании должны были быть рассмотрены пятьдесят материалов разного уровня сложности, темы которых были тотчас же утверждены.
Многие материалы были посвящены новоорганизованному филиалу Малой Астроакадемии, но все попытки Михаила немедленно узнать об Академии как можно больше наталкивались на вежливый отказ. Основной тезис отказа был таким: не спеши, со временем все сам узнаешь. Оценив уровень и силу сопротивления, Михаил постарался приучить себя добывать информацию по крупицам и перемалывать сотни листов текста в час в поиске ниточек, способных размотать весь клубок. Ему неожиданно понравилось разбираться в хитросплетениях логики поведения людей, в их чувствах и действиях. Со временем Прессклуб научил его предвидеть развитие стандартных ситуаций. Остальное Михаил нарабатывал сам, пользуясь всесторонней поддержкой и помощью членов Прессклуба.
— Михаил, ты твёрдо решил совмещать свою будущую профессию с корреспондентской деятельностью? — Георгий Чхеидзе, руководитель межшкольного объединения прессы и информации «Линия» принимал Лосева в своем небольшом рабочем кабинете в Битцевском прессгородке. Друзья сидели в уголке отдыха за чаем. Часы на пилоне кабинета показывали половину одиннадцатого утра.
— У меня ещё десантно-штурмовой факультет Малой Астроакадемии. — сказал Михаил. Так что теперь направлений у меня будет не два, а три. Малая астроакадемия, школьная учеба и корреспондентская дорога.
— Согласен, ты определенно потянешь сие нелегкое бремя. Твои статьи приняты и в ближайшем номере будут напечатаны. Я говорю про статьи в общегородской массовой газете. Пора тебе вкусить настоящей корреспондентской работы, десантник…