Выбрать главу

Вермекия в замешательстве покачал головой.

– Невероятно.

– Ага. В отличие от этого дела.

– И не говори. Я ещё не видел такого оповещения. Какой-то детектив загрузил в правительственную сеть запрос об идентификации оружия, и в конторе как будто пожарная тревога сработала. Я уж думал, спецназ сейчас взорвёт стену, чтобы схватить нас и доставить в безопасное место. Главнокомандующий собственной персоной проявил к этому делу интерес. – Вермекия бросил на Вэнса проницательный взгляд поверх очков. – Множество связанных друг с другом досье, и даже у меня нет доступа ко всему. Но твое имя появлялось постоянно.

– Неудивительно. – Вэнс попытался не углубляться в те воспоминания. Её крики и всхлипывания даже сейчас, двадцать лет спустя, иногда звучали в его снах. «Что сделано, того не воротишь. Никаких сожалений. Господь свидетель, цена неудачи, недостатка бдительности слишком ужасна, чтобы о ней даже думать». – Я участвовал в расследовании изначального дела.

– Как-нибудь вечерком за пивом расскажешь мне ужасные подробности.

– Точно.

Машина ехала на запад через Лондон, система вела их по А 13 к Барбикану[14] и началу А 1. Как и раньше, лондонский ИИ, управлявший дорожным движением, предоставил транспорту Вэнса статус «чрезвычайно важного». Они ехали так быстро, как только могли. Со свинцового неба сыпался редкий снег, но зимние команды городских уборщиков поддерживали дороги в чистоте.

Когда они достигли Коммершиал-роуд, сзади пристроился ещё один черный седан.

– Кто ещё в команде гостей? – спросил Вэнс.

– Немаленький собрался комитет сопровождения, да уж. Ты и я, два эксперта из Брюссельской межзвёздной комиссии, трое военачальников из сухопутного подразделения АЗЧ и офисный адвокат, представляющий английское правительство, вместе с делегатом из Министерства юстиции. Да, это министерство забеспокоилось всерьёз – как-никак она ведь уже двадцать лет за решеткой.

Вэнс в смятении покачал головой. Бюрократия в Альянсе защиты человечества приводила его в смятение и одновременно изумляла.

«Сколько бюрократов двадцать второго века нужно, чтобы заменить световую панель?»

«Мы проведем заседание подкомитета и сообщим приблизительный результат».

– Дай мне их досье, – сказал он, когда машина наконец-то повернула на Альдерсгейт-стрит, начало А 1 – по сути, это было современное название для Великой северной дороги, построенной римлянами две тысячи лет назад отправки гарнизонов на самый край империи в пяти сотнях километров к северу. Их долг заключался в том, чтобы усилить Адрианов вал, уберечь его от проникновения окружающей тьмы и позаботиться о безопасности империи. Похоже, сегодня ему предстояло отправиться в те же края, взяв на себя весьма похожее обязательство.

Позади появились ещё две черные правительственные машины.

– Они хорошие люди, – сказал Вермекия. – Мы последние два часа потратили на сортировку протоколов. Каждый в нашей команде имеет право принимать решения.

Вэнс начал бегло просматривать файлы, которые элка выбирала и посылала на его сетку. После сигнала тревоги прошло всего три часа, и уже возникала целостная структура.

– Генерал Шайкх решение уже принял, верно?

– Ага. Его штаб налаживает субординацию с гранд-европейской службой по делам инопланетян и Пентагоном. Если это убийство в ближайшие двадцать четыре часа не обернется чем-то очень заурядным, я предлагаю паковать кое-какую одежду для путешествия в тропики.

Вэнс позволил себе ещё немного откинуться на спинку сиденья.

– Ладно, дай мне её досье. Как она вела себя в тюрьме?

– Для приговоренной к пожизненному – неплохо.

Вэнс следил, как элка сбрасывала на сеть тюремные записи, которые микролазер отправлял прямиком в его мозг: жизнь, которую Анджела Трамело вела последние двадцать лет, пересказанная языком официальных донесений. Её драки с другими заключёнными – неизбежные в тюрьме – наказывались одиночным заключением, которое, по свидетельству тюремных психологов, никогда не заботило её в той степени, в какой должно было. Никаких записей об использовании токса – интересный факт, но Трамело обладала ужасающей решимостью. Образование – она следила за развитием сетевых систем и экономики. Трудовой стаж – компетентна. Состояние здоровья – отличное.

– Погоди-ка, – приказал он элке, зажмурившись. Перед его глазами зависло изображение Анджелы. Он глядел на картинку с лёгким раздражением. К делу подключились уже пятьдесят бюрократов, и что за хрень у них с документами? – Ты не мог бы достать мне современное изображение? Этому двадцать лет.

Ухмылка Вермекии была слегка злобной.

– А вот и нет.

– Я встречал Анджелу двадцать лет назад. Поверь мне, это снято тогда.

– Это снято шесть недель назад. Проверь тюремный датакод, он подлинный.

– Быть того не может.

Вэнс снова закрыл глаза и пригляделся к красивому лицу, на котором застыло жестокое, агрессивное выражение. Прическа была другая – короче и без укладки. Но эти черты – милый вздёрнутый носик, скулы острые, на зависть алмазам, безупречно ровный подбородок, чувственные губы и зелёные глаза, переполненные яростью – даже в глубинах отчаяния она не забывала про ярость, – были отображены в достаточно хорошем разрешении, и кожа выглядела чистой и блестящей, как у по-настоящему юной девушки. Он будет помнить это лицо до самой смерти, учитывая то, что ей пришлось вынести. В 2121-м ей было восемнадцать. Ему исполнилось всего лишь двадцать пять. Он был молод, хорошо сложен – изо всех сил трудился над поддержанием формы, чтобы попасть в университетскую футбольную команду; метр восемьдесят шесть ростом – или шесть-один, как все ещё говорили в Техасе, где он вырос, – с несколькими шрамами на черной коже после ранений во время игры и юношеских драк, о которых лучше бы забыть. Полная противоположность её безукоризненному золотистому телу, натренированному в спортзале, и светло-русым, почти белым волосам. Различия были фундаментальными: цвет кожи, богатство, класс, воспитание и культура – вражда вспыхнула с первого взгляда, и оба знали, что она продлится вечно, а ведь это случилось до всего, что ей пришлось вынести на Передовом Рубеже. Теперь у него появились морщины, несмотря на хорошее питание и все стандартные виды спорта, которыми обычно занимались достигшие среднего возраста: тренажеры, бег трусцой, сквош; щеки округлились, рефлексы утратили молниеносную быстроту, которую он с торжеством демонстрировал на футбольном поле, волосы редели, какие бы чудеса он ни проявлял, укладывая их при помощи геля. Но Анджела Трамело и сейчас выглядела так, словно ей не было двадцати.

– Может, – с торжеством сказал Вермекия.

– Но… выходит, она один-в-десять.

– Ага. Именно так.

– Мы не знали, – проговорил Вэнс.

Зародышевая обработка один-в-десять – во время которой с ДНК оплодотворенной яйцеклетки производились манипуляции, позволявшие стареть на один биологический год за каждые десять календарных, – даже сейчас была редкостью, не говоря уже о… ну, 2103-м, если судить по её свидетельству о рождении. Им даже в голову не пришло проверить, ведь это не имело отношения к расследованию, и она выглядела на восемнадцать лет.

Он в ужасе уставился на Вермекию.

– Как же мы могли такое упустить?

– Это имеет значение?

– Ещё какое! Это было частью калибровки.

– То есть подготовки к расследованию?

– В её досье было сказано, что ей восемнадцать, и она это подтвердила. Все не так. Мы попросили её подтвердить все, что было в личном деле…

– Но само дело так и не проверили?

– Оно пришло прямиком из Министерства юстиции. Мы предположили, что с ним все в порядке.

– Ага, понятно. Вот и твоя первая ошибка. Правительственный файл. Они сами признаются, что до двадцати пяти процентов всей информации в официальных банках данных – полная чепуха. Лично я был бы счастлив, окажись её там так мало.

– Пропади оно все пропадом! Она могла солгать о чем угодно. Или нет, вообще-то не во время последнего допроса. В тот раз она все же была честна. Если только не бредила.

вернуться

14

Барбикан – жилой микрорайон в Лондоне.