— О нет. Только не я. К этому возрасту я уже встретил свою Норико. — Старик произнес это имя, и взгляд его затуманился. — И как только я ее увидел, все остальные девушки в мире перестали для меня существовать. Я хотел быть только с Норико. Всегда.
— Это так романтично! — воскликнула я и хотела спросить, где она сейчас, но тут же сообразила, что если бы она была в Черном Кресте, то я бы ее здесь увидела.
Может быть, этот мягкий человек присоединился к группе охотников на вампиров, потому что его жена наткнулась на вампира, бывшего настоящим безумным убийцей. Подобные вещи могут затмить в жизни все, оставив единственное желание — отомстить.
— Чтобы побыть с любимыми, времени всегда не хватает, — произнес мистер Ватанабэ, проверяя, хорошо ли заточен нож. — Вы двое, идите погуляйте. И не волнуйтесь о нас. Вы должны наслаждаться друг другом.
— Еще слишком рано, — буркнул Эдуардо. Он вышел из-за куска брезента, висевшего у нас за спиной, а я и не заметила. — Не знаю, что вы будете делать в такое время в городе. Лучше останьтесь здесь, это безопаснее.
— Кофейни уже открыты. — Лукас по-хозяйски взял меня за руку. — Мы сейчас не в режиме изоляции. И я могу пойти погулять, если захочу, это закон.
Эдуардо посмотрел так, словно собрался спорить, но ограничился одним словом:
— Идите.
Наконец-то мы были свободны и смогли выйти на улицу, не имея никакой определенной цели и толком не зная, куда пойти. Начинался дивный осенний день из тех, когда солнце окрашивает листья во все оттенки золота. Оставшись наедине, мы с Лукасом, наверное, должны были сразу начать обсуждать все накопившиеся у нас важные тайные вопросы, но мы говорили о чем-то другом. Обо всем на свете. Наша жизнь стала слишком запутанной, а этот день вдруг показался настолько обычным, насколько это вообще было для нас возможно. Провести один день вместе, не тревожась вообще ни о чем, — это все, на что мы могли надеяться, и я не собиралась терять его даром.
В маленькой кофейне мы немного поспорили, что заказать — шоколадное печенье или печенье с арахисовым маслом, а потом по очереди макали его в мой кофе латте.
На главной площади Амхерста мы пару часов просидели на лавочке, придумывая истории про каждого прохожего: женщина в красной куртке стала у нас тайным агентом, а у седовласого мужчины, садившегося в машину, находились секретные документы, которые нужны были женщине, чтобы спасти мир. Пожилая леди, которая шла по другой стороне улицы, в пятидесятых была танцовщицей и выступала в Лас-Вегасе в бикини с блестками и с перьями на голове. Конечно, мы не забывали, что наша жизнь, пожалуй, куда более странная, чем все эти придуманные нами истории, но игра от этого не стала хуже.
В книжном магазине мы показывали друг другу любимые детские книжки, причем оказалось, что мы оба любили «Хроники Нарнии».
— Я даже не догадывалась, что это христианская книжка, — призналась я. — А сейчас вспоминаю и думаю что это, конечно, было ужасно глупо с моей стороны — не понять. Но только, знаешь, мои родители... В общем, они меня в церковь не водили.
Лукас имел полное право засмеяться, но вместо этого серьезно посмотрел на меня, и мне показалось, что я заметила в его взгляде некоторую нерешительность.
— А сейчас это на тебя как-то действует? Ну, в смысле — всякие упоминания о Боге в книжках?
— Когда я читаю? Нет. Наверное, никогда и не будет. Я помню, как мама вслух читала «Плавание на край света»[2]. Вот что по-настоящему мешает — так это наглядные символы. — Мы сидели на полу в нижнем отделе книжного магазина, в стороне от остальных покупателей.
Поскольку шел самый разгар семестра, студенты нам не мешали. Я решилась спросить:
— А ты чувствуешь что-нибудь новое? Ну, ты знаешь — способности?
— Я чувствую себя сильнее. Быстрее бегаю. Пару раз на это даже обращали внимание, но вроде бы никто ничего не подозревает. Все решили, что я просто много тренируюсь. В смысле — я сильный, конечно, но ничего сверхъестественного. Миссис Бетани говорила, что, кроме преимуществ, я буду чувствовать и недостатки, но пока ничего такого нет.
— Может быть, не сейчас, а позже. — Во мне, как свечка, опять вспыхнула надежда. — Ты говорил, что подумывал уйти из Черного Креста.
— Да, но я не знаю, что меня ждет после этого. Смогу ли я найти работу? Ведь это единственное, что я умею делать, и я очень сомневаюсь, что на свете полно вакансий такого рода. — Он вздохнул. — Бьянка, я даже в старших классах не учился — ну, если не считать прошлого года в «Вечной ночи». Я читал книги и занимался самостоятельно, но это не то же самое. Все эти учебники для колледжей — для меня они как чужой мир. Место, куда я никогда не смогу попасть.
— Всегда есть возможность поступить в колледж, не заканчивая старших классов. Можно, например, сдать экзамены экстерном. Запросто.
— А потом? Таким студентам не дают стипендию, а мама ни за что не будет за меня платить. Вот тебе начало, середина и конец сказки. Может быть, я смогу работать и учиться, но... не знаю. — Он с трудом сглотнул, и я поняла, что он много об этом думал. — Хотя я еще не отказался от этой мысли. Но боюсь, что ничего не получится.
Не знаю, что я могла ему сказать, понимая, в какую западню он попал. У меня не было ни нужных сведений, ни слов утешения. Поэтому я просто взяла его за руку.
— А что бы ты стал изучать? В смысле — в колледже?
— Думаю, право.
— Право? Не представляю тебя в строгом костюме-тройке и с «дипломатом» в руке.
— Я бы все это носил, если бы точно знал, что сумею посадить за решетку плохих парней. — Лукас попытался улыбнуться. — Носил же я дурацкую форму «Вечной ночи»!
— И нечего смеяться. Я до сих пор ее ношу.
Он убрал с моей щеки прядь волос.
— Вот тебя можно и не спрашивать. Ты бы изучала астрономию. — Я кивнула. — А почему ты ее так любишь? Ты показала мне все созвездия, но никогда не объясняла, почему стала смотреть на звезды.
Я обхватила руками коленки и, размышляя, пристроила на них подбородок. Ответ я знала, но было важно объяснить это Лукасу так, чтобы он понял.
— Мои родители рассказали мне, кто я такая на самом деле, когда я была еще совсем маленькой, — как только решили, что я смогу хранить тайну. И преподнесли это так, словно во мне есть нечто особенное. Будто все это большое приключение. Мне казалось, что все это похоже на волшебные сказки, в которых девочка, подметавшая в доме, на самом деле оказывается принцессой, и однажды за ней приезжает принц. Как будто секрет, скрывающийся во мне, на самом деле волшебный.
Лукас, кажется, хотел задать вопрос, но, наверное, заметил, что я с трудом подбираю нужные слова, и промолчал.
— Впервые я поняла, что это не только веселье и волшебство... впервые поняла, что есть кое-что плохое в том, чтобы быть... — Я огляделась. В магазине по-прежнему никого не было, но я все равно решила обойти слово на букву «в». — ...Что есть во всем этом кое-что плохое — это когда до меня дошло, что я никогда не умру, а вот все мои эрроувудские друзья умрут. Керри, и Том, и Рене — все умрут. Все до единого. Они постареют и исчезнут, и я останусь одна. Это меня напугало, потому что я поняла, что из всех тех, кого я в этом мире люблю, со мной навсегда останутся лишь очень немногие.
Лукас ласково положил ладонь мне на щеку. Я проглотила возникший в горле комок и продолжила:
— И тогда я стала думать, что же можно сохранить. Есть ли в мире хоть что-то, что останется со мной навсегда.
— Звезды, — произнес Лукас. — Ты поняла, что звезды всегда будут с тобой.
Я кивнула. Он все понял. Он привлек меня к себе и обнял так крепко, что я почти поверила: и Лукас будет со мной всегда.
Ближе к вечеру Лукас отвез меня в стареньком пикапе Кейт обратно в академию «Вечная ночь». Мы добрались туда в сумерках, хотя погода стояла такая хмурая, что казалось, будто уже ночь. Туман прокрался на холмы, скрыв все вокруг под молочной пеленой и окрасив мир в серый цвет. Разглядеть что-либо можно было только на расстоянии нескольких футов. Конечно, Лукас не высадил меня из машины возле парадного входа. Он остановился у обочины на опушке леса. Оттуда я легко могла добраться до школы — каких-то десять минут пешком. Я понимала, что нужно срочно возвращаться, пока Ракель не начала задавать ненужные вопросы, но никак не могла расстаться с Лукасом и тянула время. Мы целовались, пока окна пикапа не запотели изнутри, и мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, но все равно ощущала близость «Вечной ночи», словно на нас падала тень школьного здания.