И была пыль столбом, и было волнение, и было касание.
Восемнадцать часов прошли быстро. Под бдительным взором телекамер вышел сперва Нил Армстронг, потом Олдрин. Парни не удержались и потрепали наш луноход как песика, за антенны вместо ушей. ЦУП пришел в дикое бешенство, заокеанские коллеги его прекрасно поняли. В результате астронавты получили заслуженных люлей и дальше, уже совсем бережно относились к чужой технике.
Наш драндулет ездил вокруг и снимал все подряд, парни собирали пробы, запаковывали. Часть они оставили себе, но только малую — домой 'Аполлон' мог утащить всего полсотни килограмм. Ну а усовершенствованная, читай сделанная не на коленке, грунтотырилка могла поднять три сотни. Поднять то могла — вот куда парни все это добро распихивать будут…
Очень красиво смотрелась прямая трансляция — вспухшие клубы пыли разорвало пламенем, взлетная ракета ушла в безоблачное лунное небо. Да, оно вечно безоблачное, вы не забыли? Через несколько часов, отоспавшись, стартовали и ребята, один сиротливый лунный трактор остался, работать дальше. А на орбите кипели страсти — тяжелые корабли играли в веселую игру под названием 'поймай, а то панимаешь!'. Нашим было проще, а вот Мишка Коллинз ловил не камни, своих товарищей. И снова были проблемы, отказал стыковочный радар. Несколько драгоценных часов утряхивали способы совмещения и общения, 'Союз' с 'Аполло' шли на расстоянии в десяток метров, цифры диктовали и использовали моментом. И уже никаких языковых барьеров. Действительно слова 'три' и 'тен', хоть из разных языков — но понятны быстро и сразу. И удалось. Теперь просто всем домой что–то так захотелось…
Гудели двигатели, проплывали под ногами леса, поля и горы… Да ну, какие горы? Урал только южный, холмы скорее. Но все равно красиво! Прилипнув к иллюминаторам, мы любовались бескрайними просторами. Да, с орбиты видно больше, но и меньше тоже — высота и скорость на порядки отличаются…
Все хорошее кончается, самолет пошел на посадку. Тюра—Там. Он же Байконур для несведущих… Эх, история! Хотелось бы смеяться — но никак не получится. Пару сотен лет назад, одного мещанина сослали 'за неподобающие мечты о полетах человечей в небо и на Луну'. В селение Байконур, проповедовать диким казахам. Это правда было.
А под крыльями расстилался целый город, построенный вопреки всему в бескрайней, безводной степи. В чем–то она похожа на просторы далеких планет, особенно принципом -'либо живой, либо умер!'. Мы живучие, целый город тут построили…
Меня тут странненько встретили — вроде брат–конструктор, но уже не то. Теперь ведь я еще и космонавт, однако. Но воспрепятствовать желаниям не могли, звание ведущего конструктора никто не отменял. Да и я сам все свободное от тренировок время посвящал работе, но уже не просто конструкторской. Вспомнив свою специальность из грядущего, ковырялся, ругался, и всеми способами работал с компьютерщиками. Хотя, сейчас эти парни гордо обзывали себя 'операторами ЭВМ', обижаясь на мою ухмылку при этом…
Но вот теперь я мог коснутся материального продукта наших усилий. Да, на простом 'Союзе' я уже летал, перед этим набив кучу шишек на тренировках. Ну а тут был итог всему. Жаль, мы не смогли опередить конкурентов — но все усилия наши привели к весьма прекрасному результату. Да, не мы первые плюхнулись на естественный спутник Земли. Ну а первые кто это сделал — там и остались… Мне очень жаль товарищей–астронавтов, сильно жаль. Каждый летавший в Небо, видевший наш родной шарик сверху становится сразу другим человеком. Там, в черной бесконечной пустоте — мы все становимся братьями. Точнее, просто осознаем Это. Даже когда человек возвращается домой — не помогает. Любой человек никогда не останется прежним.
А если по–земному мерятся успехами? Уже почти два года прошло, как первый в истории корабль слетал к Луне. Вторая Лунная еще раз подтвердила успех, кочующая там стая 'Луноходов' его закрепила. И орбита наша, и пробы грунта привезли мы тоже. И вся огромная страна, и весь остальной мир понимают — мы на этом не остановимся. Аплодируя первой высадке американцев, печалясь в трауре, помогая техникой второй экспедиции, мы не забывали готовить свой Шаг. И, он почти готов.