– Идём! – Джонатан кивнул.
Они побрели по неглубокому снегу, зябко кутаясь в пальто и придерживая шарфы.
– Что дальше делать будем? – спросил Фредерик. – Время идёт, скоро фабрику запустят и пистолеты делать начнут. А мы в этой идиотской машинерии уже совсем запутались!
– Угу! – продолжил Людвиг. – Непонятно, какая труба куда ведёт и какая помпа что качает. Оборудование ржавое, разломанное и ненадёжное. Конструкции маразматичны, как и вообще всё у троллей…
– Утром пойдём к Ледяному океану, – ответил Джонатан, – найдём нужную насосную станцию и зальём нектар в холодную воду вместо горячего пара, не рискуя свариться.
Фредерик и Людвиг переглянулись, словно удивляясь, как же они сами до этого не додумались.
– Теперь я понимаю, – пробормотал Людвиг, – почему мастер Робин именно тебя назначил старшим. Иногда к тебе приходят гениальные мысли.
Оранжереи напоминали ряды стеклянных ангаров, настолько длинных, что невозможно было разглядеть, где они заканчивались. Сьюзен подвела их к крайней теплице, освещённой несколькими тусклыми галогенными лампами. Внутри были ровные густые ряды высоких растений с широкими ярко-зелёными листьями, которые и придавали помещениям видимую издалека окраску. Девушка показала на прозрачную дверь в торце постройки.
Сзади раздался низкий гул, от которого задрожала мёрзлая земля. Они обернулись и увидели, как из покинутой ими шахты в тёмное небо взвились снопы красноватых искр.
– Извержение пепла! – пробормотал Людвиг. – Вовремя мы оттуда убрались!
– Вполне возможно, что ещё вернёмся в подземелья, – отозвался Джонатан. – База там очень удобная, а повторно искать в одном и том же месте нас не будут.
– Ключа у меня нет, – Сьюзен подёргала железную ручку. – Разобьём стекло?
Фредерик и Людвиг присели, взялись за нижний край и аккуратно приподняли дверь, снимая её с петель. Джонатан придержал металлическую раму сверху, чтобы она не упала. Негромкий скрежет и лёгкое дребезжание стекла слились с точно такими же звуками, вызванными землетрясением.
Отставив дверь в сторонку, Серые рыцари обнажили мечи и вошли в оранжерею, бесшумно ступая по розовому граниту пола. Бесконечные ряды растений. Железные тележки в проходах, словно из супермаркета, но нагруженные белыми мешками, огромными садовыми ножницами и кипами синих халатов. Бухты чётных резиновых шлангов. Никого.
– Да, здесь тепло, – заметил Джонатан. – Действительно можно переночевать. Я буду на страже первым.
Халаты выглядели более менее чистыми, и Фредерик расстелил их на полу, а Людвиг сдвинул три тележки так, чтобы они хоть как-то прикрывали место их будущего ночлега от случайного взгляда.
Фредерик и Людвиг устало опустились на импровизированную постель и завернулись в свои пальто. Джонатан присел на невысокий бордюр из белых кирпичей, за которым чернела рыхлая почва для растений.
– Здесь я работала… Вместо того, чтобы выступать на сцене… – вздохнула Сьюзен, села на халаты, обняв колени руками, и обвела взглядом густую листву на толстых стеблях. – Но среди зелени лучше, чем в городе. Иногда и петь хочется. Конечно, когда никого из сотрудников нет поблизости…
– Спой что-нибудь сейчас, – попросил Джонатан.
– Да, пожалуйста! – поддержал товарища Людвиг, уже закрыв глаза. – Мы очень любим засыпать под эльфийские песни!
Сьюзен начала спокойный мелодичный романс:
В холодной снежной пустыне
Твоих одиноких снов
Со временем боль остынет,
В плену ледяных оков.
Обнимет вьюга за плечи,
Студёный ветер шепнёт:
"Печаль не бывает вечной,
Со временем всё пройдёт..."
Уже не согреть руками
Цветы позабытых дней.
Погаснет былое пламя
Ушедшей любви твоей.
В холодной пустыне снежной
Быть может, храня покой,
Останется сердце нежным
Для новой весны земной…
Она пела негромко, но с какой-то непостижимой внутренней силой, и ни рокот далёкого извержения, ни завывание позёмки не могли заглушить её бархатный голос.
6.
Сьюзен шла сквозь зимний лес, зябко кутаясь в длинную и слишком большую для неё шубу из тёмного меха. В воздухе кружились редкие снежинки. Под ногами едва слышно поскрипывал плотный слежавшийся снег. Впереди показалась гладь замёрзшей реки, а дальше – две высокие остроконечные скалы, укрытые льдом.
Вдруг подул ветер, разгоняя серую пелену облаков. Солнце засверкало золотыми лучами, и зима начала отступать. Лёд реки потрескался, снег принялся таять и журчать ручейками, а сосульки на ветвях отозвались капелью, словно слезами радости.