Линда немного размашисто двинула пешку на две клетки вперед.
— Традиционное начало — заметил Брук, выдвигая противоположную пешку. — Кто учил вас играть?
— Отец, — ответила девушка, глядя на доску и мучительно пытаясь припомнить какой-нибудь хитрый трюк, который использовал отец. Пожалуй, вот это сработает… Она передвинула ферзя по диагонали на три клетки, уповая на то, что правильно все вспомнила. К сожалению, не все трюки отца срабатывали. Обычно он бывал пьян и играл безрассудно.
— Надеюсь, что ваш был хорошим игроком, — сказал Энтони и удивил ее тем, что выдвинул пешку перед конем на две клетки. — Меня учил Тролль. А он непобедим, как все викинги.
Лин бросила на него взгляд.
— В самом деле? А кажется, что шахматы должны быть слишком скучным занятием для Оллкрафта.
Брук усмехнулся.
— Я думаю, он просто искал, чем бы меня отвлечь от улицы. Мне тогда было около двенадцати, и мы с друзьями решили, что лучшее времяпрепровождение для мужчин это подправлять лица друг другу кулаками.
Линда нахмурилась, не отрывая глаз от доски, перебирая варианты следующего хода.
— Но это же больно, — поежилась она.
— Странно, но нам не было больно, — сказал Энтони. — Подростки не очень-то чувствительны.
Подняв глаза, она улыбнулась. В его глазах плясали огоньки свечей, а уголки губ подозрительно изогнулись.
— Долли говорила мне то же самое, — сказала Лин, занося руку над слоном и вдруг останавливаясь в нерешительности. Что-то на поле не так. Разве это возможно — всего одна пешка между ферзем и королем?
Казалось, Брук не замечал опасности. Вообще по его виду не скажешь, что игра его волнует. Он откинулся в кресле и вытянул ноги.
— Во всяком случае, я помню, Тролль Оллкрафт сказал, что лучше мне тренировать мозги, чем мускулы, — продолжал он. — Так как, по его мнению, я вырасту все равно маленьким и тщедушным.
Тщедушным… Девушка не могла удержаться, чтобы не пробежать глазами по широким плечам Брука и его длинным мускулистым ногам.
— О да, сдержанно отозвалась она. — Прямо коротышка.
Энтони вновь склонился к столику, и какое-то время они молча изучали доску. Линда буквально затаила дыхание, боясь каким-либо случайным движением выдать, свое намерение поставить ему шах.
Вот будет забавно обыграть Брука! Впрочем, у нее было ощущение, что он не слишком расстроится. Его собственное «я» было достаточно крепким и здоровым, чтобы выдержать поражение. Еще бы! Регулярно подкармливаемое мясом и закаленное физическими упражнениями, почему бы ему не быть крепким и выносливым?
И все-таки, его новое легкое и игривое настроение было таким очаровательным… и заразительным.
Она храбро пошла слоном.
— Интересно… — Пальцы зависли над пешкой, затем переместились к коню. Но перед тем как сделать ход, он глянул на нее, огоньки свечей заплясали в его глазах. — Знаете что? — сказал Брук. — Я думаю, вы правы, игра слишком скучная. При таких темпах мы заснем, камин потухнет, и утром здесь обнаружат две замерзшие фигуры в позе «Мыслителя». — С озорным видом он поиграл бровями на манер Тролля. — Что вы скажете, если мы немного оживим игру? Чтобы придать ей пикантность?
— Хорошо, — согласилась она, с улыбкой наклоняя голову. — Но если вы хотите предложить снимать предмет одежды за каждый проигрыш, то должна вас предупредить, на мне свитер, две рубашки и три пары носков.
Энтони наклонился и потрогал ее ноги.
— Черт бы побрал Пегги! — в шутливом разочаровании воскликнул он. — На ней всегда было слишком много одежды.
Выпрямившись, хозяин мрачно оглядел гостью, поглаживая пальцами ладью.
— Если говорить серьезно, то я действительно считаю, что мы могли бы что-нибудь поставить на игру.
С трудом Линда отвела глаза от руки Брука. Движения его длинных пальцев завораживали.
— Что, например? — спросила она.
— Например, «Счастливый дом».
Вспыхнув, Лин встретилась с его глазами.
— Это что, шутка? Совсем не забавно!
— Никаких шуток. — Энтони продолжал вертеть ладью. — Я серьезно. Если вы выиграете, «Счастливый дом» остается у Стоуна.
— Совсем не смешно. — Она сжала губы, задетая тем, что Брук находит возможным играть с ней таким образом. Было так хорошо, они приятно проводили время, ей даже начало казаться, что они смогут стать… ну, если не друзьями, то, во всяком случае, перестанут быть врагами. — Стоун не хочет оставлять себе фирму. Он не может этого позволить.