Сейчас, когда они в полном молчании стояли друг против друга, Франческе казалось, что не было всех этих лет без него. Она снова была самой собой, той Франческой, которая стояла перед ним на дальнем берегу в тот самый день, который ей не забыть до конца жизни…
Глава 2
— Эй, парень, поди-ка сюда!
Вырванная из полуденной дремы Франческа огляделась, чтобы посмотреть, кто кого зовет.
В этот час набережная была пуста. Полуденный зной был невыносим, и для большинства горожан наступило время сиесты. Обычно Франческа тоже спала днем, но вчера Эндрю, ее отец, вернулся за полночь из погребка и был так пьян, что еще сегодня никак не мог проспаться.
У них снова не было денег, и приходилось делить на двоих крохотную комнатенку в задрипанной гостинице. Его немилосердный храп и запах перегара выгнали Франческу на улицу. Здесь, на набережной, она пристроилась на огромном валуне у воды, где тень от скалы давала надежду хоть немного расслабиться.
Еще рано утром, когда Франческа вывешивала на балконе только что постиранные собственные старенькие джинсы и одну из двух рубашек отца, ей бросилась в глаза вновь прибывшая яхта, которая, наверное, появилась ночью. Сорокафутовая посудина стояла среди других судов без каких-либо признаков жизни.
Сейчас на палубе торчал здоровенный детина. Наткнувшись на него взглядом, она не сразу сообразила, что это ей он машет повелительным жестом, сопровождая его не менее властным окриком.
Ее недолгая, но богатая впечатлениями жизнь научила Франческу не доверять всем на свете мужчинам. Она не могла положиться даже на своего отца. Как правило, он пропивал те деньги, что удавалось заработать, а его запои становились все более продолжительными.
Тип на палубе не подпадал ни под одну категорию из ее немудреного списка. Высокий и широкоплечий, он походил скорее на гринго. А после пары слов, сказанных на английском, трудно определить что-то конкретнее. Английский был здесь редкостью, но, может, этот парень вовсе не владел испанским? По правде сказать, испанский не был и ее родным языком, но она говорила на нем с детства, и ее вполне можно было принять за латиноамериканскую метиску. На самом деле ее мать была итальянкой. Она помнила ее имя, но облик неизменно ускользал из ее памяти.
Франческа поднялась, засунув руки глубоко в карманы, и небрежной походочкой направилась в сторону яхты.
— Ну, чего надо? — Ее голос звучал чуть хрипловато.
К счастью, она от рожденья обладала низким голосом, как большинство подростков этого региона. А в придачу к ее растрепанной шевелюре он как нельзя лучше подходил для того, чтобы скрыть ее девичью сущность. По крайней мере, до сих пор никто не догадался, что перед ним не разбитной сорванец. Сколько еще им с отцом удастся скрывать, что она девушка, зависело от того, как быстро она будет взрослеть. Пока что она была хрупким угловатым созданием, а долгие голодные годы задержали ее физическое развитие. В том возрасте, когда настоящие полукровки уже имели ребенка, а то и двух, груди Франчески легко скрывались под просторными рубашками, а бедра были узкими, как у мальчишки.
Когда вразвалочку она приблизилась к яхте, незнакомец подбросил в воздух и поймал крепкой загорелой рукой монетку:
— Хочешь заработать, паренек?
— И чего я должен делать?
Давно познавшая все теневые стороны этой жизни, Франческа понимала, что маскарад, к которому приучил ее отец, позволяет ей защититься от притязаний большинства, но далеко не всех мужчин. Иногда, предлагая картины отца в какой-нибудь забегаловке, она вдруг ощущала сальные прикосновения на своей спине или бедрах.
Тот, на яхте, не казался «голубым», но осторожность никогда не помешает.
— У меня нет команды, а мне надо сделать пару покупок. — Его взгляд скользнул по пирсу и далее к убогим постройкам. — Не сейчас — когда это Богом забытое место очнется ото сна. — Если пойду сам, то, вернувшись, не найду и сотой доли такелажа.
— Да уж, воров здесь пруд пруди, — снисходительно подтвердила Франческа.
— Может, ты и сам из них, — пробормотал себе под нос незнакомец по-английски. И, к своему удивлению услышал ответ на том же языке:
— Нет, сеньор, я не краду. По крайней мере пока что.
Он изумленно поднял брови:
— Что значит «пока»?
Франческа передернула плечами:
— Когда от многого возьмешь немножко, это не кража, а просто дележка. Я, наверное, тоже украл бы, если б был уж совсем голодный. А вы что, нет, сеньор?