Берг подошла к колючей, много раз переплетенной проволоке, и гримаса отвращения искривила ее губы. Даже если бы перед ней выстроились все те, кого она искала, и то невозможно было бы узнать в этих страшных, заросших, измученных холодом и голодом людях бывших ученых или инженеров. Нет, конечно, не стоило браться за это дело!
Берг дошла до квадрата, где за проволокой держали арестованных женщин, постояла, посмотрела. Какой она была наивной, надеясь кого-нибудь найти! Скорее назад, в Киев. Не здесь, не в этих лагерях смерти надо искать свою добычу!
Неожиданное движение привлекло ее внимание. Какая- то распростертая на земле женщина ожгла Любовь Викторовну лихорадочно блестящим взглядом и тут же отвернулась.
«Интересно, — подумала Берг, невольно насторожившись, — случайность это или…»
— Выведите сюда эту женщину, — сказала она начальнику лагеря, — мне хочется с ней познакомиться.
Через минуту Соколова уже стояла перед Любовью Викторовной Берг. Месяцы тяжелой болезни, тяжелое ранение, пребывание в лагере сделали Веру Михайловну неузнаваемой. Некогда пышные светлые волосы приобрели серовато-пепельный оттенок, стали похожими на льняную мычку. Щеки ввалились, губы почернели от пыли и жажды. Одни только глаза не изменились.
Чувствуя, как в сердце поднимается волна лихорадочной, какой-то истерической радости, смотрела на свою добычу гестаповка Берг. Она еще сомневалась, не могла поверить в свою удачу. Неужели это Соколова? Неужели ей, Любови Берг, выпало такое счастье? Да нет, быть не может! Соколова, вероятно, давно уже на Урале, командует перевезенным заводом… Это только сходство, неимоверное сходство глаз.
Берг все еще старалась убедить себя в ошибке, чтобы разочарование не оказалось таким жгучим. А память подсказывала все новые и новые черты сходства, и радость в сердце ширилась, и сомнения понемногу рассеивались.
Вера Михайловна некоторое время смотрела на Берг, не узнавая ее, потом перевела взгляд на человека, отнюдь не похожего на немца… Снова взгляд ее скользнул по Берг, и тут только она узнала ее окончательно. Эта встреча могла оказаться страшнее смерти… Соколова пошатнулась…
— Как же вы попали сюда, Вера Михайловна? — воскликнула Берг. — Вы ранены? Сейчас мы вам поможем.
— Оставьте меня, — сказала Соколова, и все сомнения Берг рассеялись окончательно: этот голос она узнала бы из тысячи.
Она надеялась найти тут кого-нибудь из инженеров или научных сотрудников института, но случайность превзошла все ее ожидания. Сама Соколова стояла перед нею. Есть чем порадовать шефа гестапо!..
Силы окончательно изменили Вере Михайловне. Она пошатнулась и тяжело упала на землю.
Берг испугалась: а вдруг Соколова умрет! Все могло рухнуть… От одной такой мысли мороз по коже пробрал…
— Доктора! Скорее! — крикнула она.
— Ничего с ней не сделается, — спокойно ответил начальник лагеря. — Вы не можете себе представить, до чего они живучи!
— Могу представить! — резко ответила Берг. — Немедленно вызовите врача, и пока я не закончу здесь своих дел, пусть он не отходит от этой женщины. Вы отвечаете за нее головой.
Штурмфюрер удивленно пожал плечами, но приказание отдал. Двое солдат вынесли Соколову. Вскоре прибежал врач. Любовь Викторовна снова отошла к проволочным заграждениям. Кто знает, какие сюрпризы ждут ее в этой массе людей? А вдруг сам Крайнев… Ну, пусть не Крайнев, а кто-нибудь из его ближайших сотрудников мог оказаться здесь, среди этих грязных бородатых арестантов?
— Сейчас я проведу осмотр всех ваших узников, — сказала она коменданту. — Прикажите всем из каждого квадрата — живым, больным, мертвым — выстроиться в одну шеренгу…
— Вы будете их всех осматривать? — удивился комендант. — Имейте в виду, это тысячи людей.
— Игра стоит свеч, — уверенно сказала Берг. — Я не пожалею ни времени, ни сил, и если будет у меня еще хоть одна находка, подобная этой, то все окупится…
Работа пошла полным ходом. Берг подходила к квадрату, солдат подносил ей стул, она садилась, закуривала сигарету, и по команде перед нею проходили длинной шеренгой пленные; они шли не спеша, как обреченные на расстрел. Они не понимали, чего хочет от них эта женщина, и острая ненависть вскипала в их сердцах. Тысячи глаз, полных гнева и возмущения, проплывали перед гестаповкой. И е: сли бы глазами можно было испепелить, и минуты не прожила бы на свете фрау Берг.