ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Весь отряд Ковпака замаскировался теперь в такой лесной чащобе, что нападения немцев можно было не бояться. В густой лес, да еще ночью, они не рискнут сунуться. Уже не раз леса Черниговщины давали надежный приют партизанам, и они хорошо знали, какая это верная защита.
Но в тот вечер тишина так и не опустилась над белыми березами и красноватыми соснами. Уже совсем стемнело, уже стали по местам партизанские патрули, а вдалеке все еще гремели выстрелы. И было непонятно — кто и где вел бой — ведь всем заставам приказано было держаться только до темноты — а отступать в лес, когда стемнеет, не так уж трудно.
— Кто не вернулся? — спросил Ковпак, услыша эти тихие, отдаленные лесными просторами выстрелы.
— Лойченко с Синицей и Соколова.
— А остальные?
— Все здесь.
— Пошли трех-четырех разведчиков, пусть поглядят, кто это нам спать мешает, — приказал Ковпак.
Четверо разведчиков, знавших эти леса как свои пять пальцев, отправились в направлении заставы Лойченко. В ночной тьме они передвигались быстро и бесшумно, как тени.
Через несколько минут после того, как скрылся Лойченко, Вера Михайловна очнулась. От страшного удара гранатой ломило голову, но сейчас думать о боли не приходилось. Она попыталась пошевелить руками, потом ногами— поняла, что связана. И в этот, миг вдруг отчетливо все вспомнила. Концлагерь, Берг и рядом… Лойченко. Да, это был он, только борода и одежда так изменили предателя. На глазах двух партизан он вел себя, как партизан, ловко маскируясь, а когда умер Иван Синица, решил, что его час настал. Вера Михайловна хорошо понимала план Лойченко: теперь он пошел за помощью к немцам. Он приведет их сюда, отдаст им Соколову, а сам вернется к Ковпаку и еще, возможно, многих выдаст, а быть может, весь отряд приведет к гибели. Как же она сразу не узнала это лицо? Отчаяние охватило ее от одной только мысли.
Но для раскаяния и выводов не было времени. Прежде всего — освободиться от веревки!
Вера Михайловна напряглась и села. Веревка больно врезалась в тело. Тут, пожалуй, будет трудно высвободиться, а вот ремень снять, вероятно, легко. Узел на нем держится слабо. Ану, попробуем его за корень зацепить…
Через несколько минут ремень лежал на земле. Вера Михайловна встала, отошла в лес и принялась перетирать веревку. Острый сучок старой березы оказался хорошим помощником. И чуть только она выпростала руки, на дороге показались фашисты.
Перед Соколовой было два пути: сразу скрыться в лесу к пробираться к своим или снова залечь к пулемету и встретить непрошенных гостей огнем. Она поглядела на заходящее солнце. Еще, пожалуй, с полчаса до темноты. Значит, приказ Ковпака не выполнен, и фашисты могут прорваться по этой дороге и ударить партизанам в тыл.
Не колеблясь больше, Вера Михайловна решительно легла за пулемет. Она отчетливо видела немцев, а среди них Лойченко, и в сердце ее закипела ярость. Еще раз проверила пулеметную ленту — все было на месте.
Пулемет ударил точно и резко, как кинжал. Все немцы, и Лойченко первый, попадали на землю. Трое фашистов не поднялись после этого удара.
И начался неравный бой. Как проклинал себя Лойченко, вспоминая, что на свою голову научил Веру Михайловну стрелять из пулемета. Как ругал себя за то, что выбрал такую хорошую позицию… Но ругай не ругай, путь оставался только один. Веру Соколову нужно убить, иначе к партизанам не вернешься.
Бой продолжался. Немцы подбирались с каждым разом ближе, и все труднее становилось отбивать атаки.
А солнце заходило. Оно уже коснулось далеких холмов, осветило напоследок макушки сосен, и в лесу сразу потемнело.
Немцы полезли в последнюю атаку. Теперь они уже не боялись леса — сумерки скрывали и их. Это была единственная правильная для них тактика, и Вера Михайловна отлично это понимала. Она стреляла из своего пулемета, но знала, что на нее каждую минуту могут напасть, и не могла разобрать, чего ждут немцы.
Именно эти выстрелы, отголоски этой борьбы и слышал Ковпак.
Вера Михайловна дала короткую очередь по двум немцам, неосторожно высунувшимся из-за поворота дороги, но тут кто-то прыгнул в ее окоп, схватил за руки и бешено выругался. Соколова узнала голос Лойченко.