Вечером на большом аэродроме, у восточной стены, где много лет назад Юрий Крайнев похоронил пилота Волоха, состоялась торжественная церемония. Уже и следа не осталось от знака, оставленного на асфальте, но сам асфальт в этом месте потрескался и выгнулся.
Танки выстроились перед незаметной могилой. Танкисты стояли возле своих машин. На месте, где был похоронен Волох, водрузили небольшой, красный обелиск с пятиконечной звездой. Много таких маленьких обелисков осталось в Европе, в местах, где сражалась Красная Армия.
С непокрытой головой подошел Крайнев к обелиску. Танкисты сняли шлемы. Зимнее холодное солнце уже опускалось за горизонт. Заснеженные деревья в лесу вокруг аэродрома и серые бетонные стены были залиты нежным розовым светом.
— Я поклялся тогда, дружище, — глухо сказал Крайнев, — поклялся, что вернусь и поставлю тебе памятник. Я сдержал свою клятву.
Голос его осекся. Горло сдавило от волнения. Солнечный свет потускнел, из розового стал кроваво-красным.
Король подал сигнал. Сотрясая воздух, глухо ударили танковые пушки.
С деревьев посыпался розовый снег…
Минуту-другую на аэродроме стояла тишина. Потом танкисты надели шлемы и вернулись к своим машинам.
Задача, поставленная перед Королем, была выполнена. Полк уходил дальше на запад. Юрий Крайнев и его друзья должны были вернуться в Киев.
— Возвращайтесь скорее с победой! — пожелали Королю и Орленко друзья.
Загудели танковые моторы. Тяжелые машины скрылись в наступающих сумерках.
Прилетел Росовский. Он уже успел повидаться с Мариной, и на его лице лежало счастливо-тревожное выражение.
Крайневу он привез приказ немедленно возвращаться в Киев,
— Вот и хорошо. Здесь делать нам уже нечего. Мне хочется домой, к нашим самолетам, — сказал Крайнев.
— Жду вас в Киеве, — на прощанье сказала Марина Росовскому.
Он так ничего и не сказал в ответ, только с волнением проводил взглядом машину, в которой уехали в штаб армии Крайнев и его друзья. А сев в самолет и взлетев в воздух, долго удивлялся, почему это самолет словно бы поет от счастья в его руках.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Победа пришла с весной, радостная, солнечная, бурная. Второго мая был взят Берлин. Девятого мая тишина воцарилась над всей Германией. Этот день стал Днем Победы для всех наших друзей.
Если для многих тысяч и даже миллионов людей победа означала возвращение домой, демобилизацию, встречу с родными, то в институте стратосферы внешне как будто ничего не изменилось. Все также напряженно работали инженеры и химики, по-прежнему ежедневно поднимались в небо экспериментальные реактивные самолеты.
И как ни странно, День Победы как бы возложил на коллектив института новую ответственность. Реактивные самолеты так и не были применены в этой войне. Но было совершенно точно известно, что во всех странах на протяжении всей войны шла напряженная исследовательская работа. Результаты ее не были известны. Значит, для того чтобы не отстать, приходилось работать даже, пожалуй, напряженнее, чем во время войны.
Такие выводы сделал для себя Крайнев сразу же после Дня Победы. И работа продолжалась.
На большом аэродроме, расположенном далеко за Киевом, появлялись все новые и новые модели реактивных самолетов. Подполковник Полоз и Валя уже не успевали их испытывать и изучать. Тогда Полоз вспомнил о своих давних друзьях, и в институте стратосферы появились братья Котики.
Они вначале недоверчиво отнеслись к самолетам без винтов, но очень скоро убедились в их прекрасных качествах и увлеклись своей новой работой.
Крайнев разрешил почти все проблемы реактивного самолета. Оставалась только очень высокая посадочная скорость, которую он стремился преодолеть, отлично зная, что понадобятся годы для разрешения этой проблемы.
Прошло еще некоторое время, и Крайнев с Валенсом сообщили в Москву о том, что уже можно выпускать в воздух реактивные самолеты, изготовленные не экспериментально, а серийно. Это была настоящая боевая машина огромной скорости и огневой мощи.
Из Москвы пришел ответ, что на предстоящем авиационном празднике в Тушино можно, и не только можно, но и должно показать работы института.