Оставшись один, Сон несколько минут отдыхал в кресле, потом подсел к своему рабочему столу и долго щелкал кнопками. Через час на экране появилось лицо человека, который, выслушав приветствие Сона, небрежно ответил ему на языке нидов. Его серые глаза холодно и выжидающе глядели на Сона.
- У нас гости, Сероглазый, - сказал Сон.
Широкие светлые брови человека дрогнули и поползли вверх.
- Люди?
Сон кивнул.
- Член Галактического Совета с инспекцией. Двое. Посол и его помощник.
Человек удивленно хмыкнул.
- Они представили свои документы?
- Представили, но мы пока не можем в них разобраться.
- Тебе помочь, Сон? - с готовностью предложил человек, и Сона насторожила эта поспешная предупредительность.
- Не стоит, - помедлив, ответил он.
- Но вы хотя бы проверили их идентификационные номера? - настойчиво поинтересовался человек. - Я всегда готов посодействовать.
- Ты что, смеешься, Лок? За двенадцать тысяч лет это второе посещение. Мы дохнуть на них боимся.
Несколько мгновений оба молча смотрели друг на друга.
- Зачем ты связался со мной, Сон? - сказал человек.
- Чтобы показать тебе изображение посла.
Сон нажал кнопку. Справа от него в воздухе возникла картинка. Сероглазый, нагнувшись вперед, с нетерпением взглянул на нее.
- Черт меня подери... - растерянно протянул он и отключил связь.
Сон задумчиво посмотрел на картинку: строгое недетское лицо, рыжие волосы, во взгляде - почти не скрываемое и так разозлившее нидов чувство превосходства...
Он связался с охраной.
- Что нового, Кроха?
- Все по-прежнему, Сон. Уже прошло двадцать часов.
- Не спускайте с них глаз.
- Да, Сон.
- Максимум почтения!
- Понял.
- Проснется второй - сообщишь мне.
- Слушаюсь.
...Сон устало откинулся на спинку кресла и, чтобы расслабиться, представил себе высокие травы в пойме широкой полноводной реки, влажную прохладу ночи, и сердце дрогнуло от радостного предчувствия - скоро на далеком ровном горизонте появится Солнце... Чуть светлеет узкая полоска у края земли... становятся различимы вокруг очертания зарослей и редких деревьев... Солнце всё ближе, сейчас оно выглянет и озарит своими благодатными лучами бескрайнюю долину...
- Сон! Мы договорились с Длинными! - Прямо перед Соном зависло изображение Языка. Он немного возбужден, Волосатый молчит, почесывая свою широкую черную грудь, но оба довольны. Позади них кто-то маячит. Наверное, с Ворчунами и то было бы легче договориться. Как только мы согласимся на их условия, они сразу будят старика.
- Что за условия?
- Их три. Первое: они просят отдать Радость сыну их вождя, Охотнику.
Радость была последней, любимой дочерью Сона. Она сохла по Лепестку.
- Не хромой, не кривой? - спросил он, подумав.
- Восемнадцать авалов!
Мальчишка завалил восемнадцать быков. Неплохо.
- Второе условие?
- Они просят, чтобы ты приблизил Охотника к себе. И третье... - Язык помялся. - Они хотят, чтобы ты поклонился Одноухому...
Сон засопел. Ему сейчас слишком нужен этот дед, Длинные это поняли, и их требования справедливы - они настолько непомерны, что не оскорбляют вождя всех нидов. У большого всегда просят большое.
- Я согласен, - с достоинством произнес Сон. - Но мне некогда мотаться по стране. Что если мы снимем мой поклон, а запись для одноразового просмотра пошлем Длинным? Само собой, кланяясь, я скажу, что свой поклон посвящаю Одноухому.
- Они будут счастливы, - сказал Язык. - Весь клан сойдет с ума от радости.
- Договорились. Можешь пообещать им, что я сдержу свое слово. Пусть будят старика немедленно. Изображение диска у тебя есть, покажешь его и сообщишь мне результат.
- Господин посол, вам что-нибудь нужно? - спросил Сон, буравя людей взглядом. Помощник посла, проспав двадцать один час, наконец проснулся. Пища? Вода?
- Мы хотим осмотреть ваш зоопарк, - сказал посол.
Сон пожевал губами, взглянул на Кроху, замершего на соседнем экране, и кивнул.
- Вас проводят. Зоопарк совсем рядом.
Меньше всего Сон хотел, чтобы посол посетил это место - все животные там были с Земли. В горном краю нидов, продуваемом всеми ветрами, мог ужиться только авал, трехрогий бык со шкурой, которую с трудом вспарывал даже алмазный нож, - злобный и подозрительный, вонючий, огромный, как гора, мохнатый бык. Такой может вызывать только отвращение. Убить авала почиталось у нидов за доблесть, и любая охота превращалась в праздник, даже если на ней гибли ниды.
Она начиналась сразу после линьки быков, когда их старые шкуры расползались, а новые еще не обрели твердость камня. И без того непомерные бычьи тела раздувались, вспучивались огромными липкими пузырями и распространяли жуткое зловоние. В это время авалов мучил ужасный зуд, и бессчетные стада, вздымая к небу желтую пыль, сотрясали горные долины ревом и топотом. Наконец старые шкуры гниющими лохмотьями сползали с бычьих боков, и измученные авалы разбредались по горам, где их уже поджидали охотники.
По обычаю, вождь каждый год убивал по быку и никогда не умирал своей смертью: однажды бык забирал его жизнь, и у нидов появлялся новый вождь. Так было всегда, и когда-нибудь это случится и с Соном. Но пока он полон сил, молод, и за свои сто тридцать лет убил восемьдесят быков, из них шестьдесят два - уже возглавляя нидов.
... Сона вызвал Язык и удрученно сообщил, что Одноухий не может опознать диск.
- Попробуй еще раз, - мрачно сказал Сон. - Встряхните деда, чтобы окончательно проснулся. Как он выглядит?
- Да хорошо выглядит. Правда, уже не ходит, но взгляд ясный, голова работает. Отдохнул во время спячки...
Сон пригнул свою черную голову и подумал.
- Как ты показывал ему диск? В увеличенном виде?
- Да.
- Пусть Мир даст изображение диска в натуральную величину и уберет эти цветные лучи... Нет! - Сон откинулся на спинку кресла. - Пусть Мир возьмет диск в руку и покажет старику. Я буду ждать.
Положение не позволяло Сону появляться на экране перед рядовыми соплеменниками и запросто разговаривать с ними, поэтому беседу приходилось вести через посредника, в данном случае, через Языка. Такие условности, по мнению Сона, были сущей глупостью, но он был вынужден с ними считаться.
На голографическом экране возник Кроха, и, взглянув на него, Сон сразу понял, что новости не порадуют.