— Ты меня помнишь?
Старик поспешно закачал головой. Нет, он не помнил, но если от него хотят согласия… только не соты!
Незнакомец приблизил губы к уху старика и прошептал:
— Бен Гаан.
Гаан. Слово что-то всколыхнуло в душе. Бен. Кажется… да, ее звали Майе, у нее была бархатистая, удивительно мягкая кожа. В лучах закатного зантанского солнца, она отливала серебром.
— Я люблю тебя!
И он любил ее… кажется… или, он любил Орейру, а Майе ненавидел…
Воспоминания, мысли, образы, сцены, они всплывали нежданные, иногда их не хотелось отпускать, подольше купаясь в рожденном воображением или памятью блаженстве. Иногда — холодное дно Воронки казалось раем в сравнении с всплывающими картинами.
— Бен Гаан… — старик заплакал. — Шоколад, хочу шоколада, — слезы, вкупе со слюной смочили грязное лицо.
— Развяжи его, — сквозь всхлипы пробился далекий голос.
— Ты уверен?
— Делай, что говорю.
Путы ослабли, старик приблизил руки к лицу, обильно смачивая их слезами.
— Она любила… меня, и я ее… а ее отец — правитель Антейнов, и Гильдия…
— Э-э-э, Дункан, я начинаю подмерзать.
— Бен, — тяжелая рука сжала плечо, — послушай, сейчас тебе опишут одно место, если узнаешь, скажи нам, где оно, в какой вселенной, как туда добраться.
Бен, да, он — Бен, но не просто Бен, было еще одно — полное имя, как же…
— Ты понял меня?
Старик поспешно закивал.
— Согласен?
Снова кивок.
— Давай!
Это уже не к нему, однако, на всякий случай, старик кивнул и в этот раз.
— Чего давать?
— Рассказывай, описывай, все, что увидел в Карте.
— Кому, этому чуду?
— Это чудо — легендарный Прыгун — Бен Гаан.
— А я Хит Санников — основатель Гильдии. У него просто голова трусится.
— Попробуй, это наш шанс.
— Единственно для того, дабы поскорее выбраться отсюда.
Второй человек приблизился к старику.
Он насторожился.
— Гм, ну, значит, это… там вода, кругом одна вода, за исключением островков, а по ней — растения, вроде надувных шаров, только пятнистые, на длинных ножках…
Старик продолжал кивать — этого от него хотели.
Да, вода, там тоже было много воды, и острова. На них, среди отвесных скал, вили свои гнезда крылатые люди — анены. Удивительные существа — не ведающие алчности, зависти, не знающие власти и разврата богатства. Небо было их крышей, море — питало тела, а сладостная музыка ветра — душу. Они жили, как дети — недолго и счастливо, и умирали, сложив крылья, растворившись в пучине вод…
— …вот и все, — пробился голос.
— Ты знаешь это место?
Старик закивал. О да, он знает множество, превеликое множество мест.
— Где оно, как туда добраться?
Старик продолжал кивать.
— Отвечай!
Его затрясли, но он не чувствовал боли, он был там, высоко в небе, парящим, рядом с аненами.
— Отвечай, говори!
Они несли его — от острова к острову, от гнезда к гнезду, пока он тоже не научился различать музыку ветра.
— Отвечай, отвечай!
— Дункан, Дункан, — вновь зазвучал второй голос. — Ты же видишь — бесполезно, мы теряем время.
— Нет, нет, не верю, он знает, знает…
О да, он знает, с планеты, с каменистых островов открывалось множество — десятки, если не сотни Проходов… Он так и не сказал про этот мир Гильдии. Не смог.
— Должен, должен быть выход, вытянуть, заставить…
— Если знания о планете и существуют, они запрятаны глубоко в мозгу этого существа. Забудь, даже ему самому не вытащить их оттуда.
— В мозгу! Ты сказал, в мозгу! Нет, ты не прав, есть способ! Давай сюда Камень!
— Так это… он у тебя…
Кецаль осторожно подвигал спиной. Даже подушка, которую он начал подкладывать в трон, помогала слабо. Примерно через пол часа неподвижного сидения, боль от позвоночника, паутиной, расползалась по телу, захватывая одеревеневшие мышцы, отдавая в органы, возбуждая нервы.
Доктора говорили — грыжа, позвоночная грыжа, и не одна. Еще говорили — необходима операция. Ха, позволить этим коновалам копаться в собственном хребте!
Грыжи, и именно позвоночные изумительно лечили на Кобыляке — цеха местных врачевателей передавали секрет из поколения в поколение… но вот беда — планета под властью Гильдии.
— Итак, насколько я понял, вы просите меня отдать своего Телепата?
О Д'арно — Вольном Прыгуне, Кецаль слышал, хотя увидеться довелось впервые, а вот о том, что у вольного объявился спутник…
— Не отдать, всего лишь одолжить — на день, не более.
Что-то с этим спутником было не так, Кецалю казалось, где-то он его уже…