— Вспоминай планету из Карты, а теплепат передаст изображение старику.
— Что-о-о! Чтобы этот урод копался в моей голове!
Сумасшедшему, поглощенному драгоценным лакомством, похоже, было все равно.
— Давай, не бойся.
— Кто боится? Я ничего не боюсь! Просто… просто… а, черт с вами!
Александр покорно представил мир. Небольшие острова, окруженные ярко-голубой, под стать небу, водой, пятнистые шары растений, сверху, это, наверняка, походило на праздничное шествие…
— Знаю, — не отрываясь от шоколада, бросил старик.
— Ты узнал место? Можешь рассказать, как добраться туда?
— За шоколад он тебе еще не то порасскажет.
— Знаю! — упрямо твердил умалишенный. — Проходами, только Проходами. Камнем — никак. Я был наблюдателем при дворе Кортунга Нассау… — неожиданно старик замолчал, даже жевать перестал. — Нет, нет, не скажу, нельзя! Никому не скажу, все плохие! Все плохо!
— Как насчет еще одной плитки шоколада? — Дункан снова выудил лакомство.
Да что там у него — склад кондитерской фабрики!
Старик колебался недолго.
— Ты — хороший. Тебе — скажу. Но не им, пусть уйдут.
Трегарт махнул рукой.
Д'арно с Телепатом покорно отступили на несколько шагов.
— Дальше! Они услышат! — взвизгнул сумасшедший.
Пришлось совершить прогулку в несколько десятков метров в компании урода. Тот оставался абсолютно безучастен к происходящему, безмозглой куклой выполняя команды Дункана.
Плохо различимые фигуры, любовниками, наконец получившими долгожданное уединение, склонились друг к другу.
Близость длилась довольно долго.
Наконец, стыдливой девицей, старик юркнул обратно в дыру, а Трегарт побежал к ним.
— Намиловались?
— Чего?
— Забудь, узнал, что хотел?
— Кажется. Двигаем отсюда, — Дункан вытянул Камень.
Народы сами определяют свою судьбу.
Народы сами определяют вероисповедание.
Ни одна из рас, либо групп не может владеть Проходами единолично.
Доступ к Проходам — свободный.
Многомирье не может являться чьей-либо собственностью.
Единственное право собственности распространяется на Камни и на новооткрытые, без местной разумной жизни, планеты.
Право собственности определяется первенством обнаружения.
Право собственности на планету не распространяется на ее Проходы.
Бесформенная клякса, расцвеченная радужными переливами, набухла мыльным пузырем, пришла в движение. Впрочем, они все время двигались. Светящиеся нити, соединяющие кляксу с соседками, натянулись пережатыми струнами. Миг — и они лопнули. Переливающиеся обрывки втянулись в материнские тела. С противоположной стороны, похожие нити потянулись к близлежащим соседям.
Он расширил обзор. Кляксы заняли пространство, вместе с нитями, образуя сложную паутину.
Кляксы — вселенные. Нити — Проходы.
Телепат сузил угол зрения, заполнив мозг одной единственной вселенной, и нити Проходов потянулись к планетам и солнцам мегагалактики.
Там, в этих вселенных, на этих планетах, жили его сородичи. Они виделись Телепату, как багровые точки. Возможно, кто-то из братьев в эту минуту наблюдает за ним. Телепат не любил их. Не ненавидел, а именно не любил. Трудно переносить общество того, кто знает, о чем ты думаешь.
В этом Телепат был схож с людьми.
Троица путешественников вышла из Прыжка, картина вселенной сменилась интерьерами дворца Кецаля.
Этот агентишка, ничтожный гуманоид, вообразивший себя пророком, или богом, позволил себе обойтись с ним, с Телепатом, как с вещью. Отдал на прокат, сдал, разрешил пользоваться.
Он не чувствовал обиды — разве достойно льву обижаться на блоху? Однако, маленький урок…
— Не томи, что, что ты узнал?
— Позже, потом, не здесь.
При желании, Телепат легко мог прочитать мысли обоих. Повстанцы, Гильдия, сбежавшие преступники — дрязги людей, его волновали мало.
Кецаль ожидал их в свои покоях.
Привычные мысли — самолюбование, вера в непогрешимость, подозрительность, страх…
— Как и обещали, возвращаем Телепата…
Странно, когда он уходил, Кецаля постоянно гложили мысли о болезни. Телепат прислушался — боль в спине не прошла, отчего же он?..
— Будьте моими гостями, отдохните…
Слова его волновали мало, слишком часто они расходились с мыслями. Телепат расширил чувствительность — привычный хоровод мыслей вторгся в сознание: стражник за дверью мучится застарелой мозолью, камердинер ревнует горничную к молодому лакею, повар отрезает солидный кусок мяса на продажу купцу-соседу… все, как обычно, как всегда… что-то не так. Чьи-то мысли нарушали привычное кружево дворца.