— Наставник.
— Ну что еще?
— Когда я смогу перемещаться самостоятельно, с Камнем?
— С Камнем… — маленькая ручка, словно проверяя на прочность, подергала кустистые бакенбарды. — Прыжок без Проходов — это очень сложно, это, в некотором роде, высшая ступень мастерства. Только лучшие из лучших, Прыгуны с многолетним опытом… и то, далеко не все.
— Но все же?
— Ты не понимаешь. Необходима абсолютная концентрация, полное отключение от окружающего мира и сосредоточение на объекте, месте, в которое желаешь перенестись. Если что-то пойдет не так, любая посторонняя мысль — и ты уже не там, где рассчитывал. Хорошо, если планета пригодна для жизни. Нет, ты еще не готов.
Одного наставник не знал — Дункан однажды уже проделал это. В прошлом. В том же прошлом, у него осталось незаконченное дело…
— К тому же, теперь подобные перемещения, в некотором роде, не приветствуются — высока вероятность потери драгоценного Камня.
— Я думал — агента. На человека, выходит, наплевать.
— Хватит болтать. Давай, работай!
Дункан сосредоточился, серая стена перед ним пошла волнами…
Ночью комплекс Гильдии жил… неотличимой от дня жизнью.
Такой же гомон и шум большого учреждения с легким налетом неопрятности, неизбежным, когда множество людей и не людей не только работают, но и живут вместе. Как и днем степенно следовали, или бежали по неотложным делам агенты, техники, служащие. Дункан научился отличать их по знакам различия на вездесущей сине-голубой форме.
Также оживали Проходы, и агенты из тысяч миров Гильдии несли сообщения, доклады, отчеты сюда, в штаб.
Возвращаясь в свою комнату, Дункан старался подстроиться под общий немного неторопливый, немного суетный ритм. Сердце, предатель сердце, птицей в неволе, колотилось о грудную клетку, Трегарту казалось, что биение пересиливает даже вечный шум коридоров.
«Если остановят? Если спросят, куда иду? И, главное, откуда?»
Дункан тут же успокаивал себя.
«Кто остановит? Я — один из десятков, сотен… Никому нет дела…»
Помогало слабо.
Казалось, все, кто попадался на пути: и четырехрукие аногоиды, и ракоподобные хиты кидали на него — Дункана полные подозрений взгляды. Казалось, они смотрят ему вслед… Дункан не смел обернуться, дабы проверить ощущения.
Скорее, скорее…
Здесь, во внутреннем кармане, рядом с безумно колотящимся сердцем, лежал… Камень Перемещения. Трегарт взял его из сейфа классной комнаты, подсмотрев код, когда наставник запирал железную дверцу.
Останови его кто, случайно, в коридоре, трудно будет объяснить, зачем ученику, среди ночи, понадобилась столь ценная вещь.
Маленькое окно, клочок неба — иллюзия свободы, единственное свидетельство неограниченности мира тесными, заплесневевшими стенами камеры. Окно и металлическая дверь на проржавевших петлях. Трижды в день, после радостного скрипа, дверь одаривала узника порциями баланды. Семь раз квадрат окна менял цвет, сливаясь с мраком холодных стен.
Там, за этим окном, за четырехугольником света кипела жизнь. Жили люди. Женились, сорились, рожали детей. Копили деньги и обиды, проматывали состояния и жизнь, строили планы и подчиненных, возводили воздушные замки и дома. Там…
Тройной скрип петель, да смена освещения окна — единственные события нынешнего существования.
Скоро не станет и их.
Единственное утешение — ненависть!
Он ненавидел мокроту стен и холод каменного пола, паразитом, алчущим плоти, добирающимся до вожделенного тела сквозь ненадежную преграду соломенного матраса. Он ненавидел это окно, безучастно, равнодушно взирающее с высоты положения на человеческие муки, он ненавидел скрипучую дверь, прокисшую баланду, которую все равно ждал, подобно манне небесной, и ненавидел себя за это ожидание, он ненавидел свое тело, начавшее покрываться язвами и зудящее в самых труднодоступных местах. Но больше всего, он ненавидел его… того, по чьей милости, он попал сюда.
Наконец, поднявшись по очередной лестнице, Дункан узрел дверь своей комнаты. Серый прямоугольник, уменьшенный расстоянием бесконечного коридора.
Хотя здесь, на жилых этажах, было не так людно, усилием воли, Трегарт заставил себя не бежать.