Вооруженные люди за дверью, коридор, лестница, снова коридор, опять вооруженные люди, снова дверь.
Рашид Канн встретил их за ней, в просторной приемной сиротливо смотрящейся без секретаря. Место служащего пустовало — он (она) то ли вышел (ла) на минуту, то ли его (ее) удалили ради встречи дорогого гостя.
— Мистер Канн, к вам…
— Вижу, вижу! — обычно спокойного Канна было не узнать: глаза горят, язык то и дело пробегает по сухим губам, руки в тщетных поисках работы теребят края одежды. — Дункан! Рад, очень рад! — подбежав, он обнял Трегарта.
— Вот! — Дункан вытащил Камень и Карту, хотелось избавиться от всего побыстрее.
Повстанец важно кивнул, принимая гостинцы.
— Ты молодец, ты сделал правильный выбор!
Да, он — молодец, отчего же так муторно на душе, почему он чувствует себя, словно вывалялся в грязи.
— Я… устал. Хочу отдохнуть и… помыться. Где тут у вас…
— Конечно, конечно, тебя проводят.
Комната — памятник минимализму — сестра-близнец кельи агентов.
Сменял шило на мыло, хотя, не в комнате, конечно, дело.
Он совершил свой подвиг, поступок, еще один, едва ли не самый мощный удар по бездушной Гильдии. Теперь все будет, должно быть хорошо, просто замечательно… отчего же в душу, словно запустили каленые щипцы и медленно выворачивают, отчего хочется завыть, или забиться, в самый дальний, самый темный угол, чтобы никто не нашел…
Себябичевание прервал осторожный стук в дверь.
Не дожидаясь приглашения, она открылась.
— Можно? — в проеме нарисовалась физиономия певца свободы — Рашид Канна.
Похоже, правила приличия, Повстанец полагал пустым звуком, или у них, у Повстанцев так принято.
— Ну, как наш герой?
И этот туда же. Для Гильдии был героем, теперь — для Повстанцев. Нелегко быть героем.
Рашид бодро прошелся до дальнего угла, на что потребовалось аж пять шагов. Подумал. Присел на кровать.
— Вижу, вижу, мысли, сомнения терзают. Знаешь, я не умею цветисто говорить, однако то, что ты сегодня совершил… одним словом, это был правильный и по настоящему геройский, да, да, нечего кривиться, словно кислоты обпился, поступок.
— Надеюсь.
Руки Канна, пробыв непродолжительное время без дела, принялись теребить край покрывала.
— А ты… кто-то видел, как ты похищаешь Карту?
Дункан присел рядом, опустил голову.
— Самое невыносимое, самое противное — никто меня даже не заподозрил. Наоборот. Это, как… отобрать игрушку у несмышленыша. Наверняка, они до сих пор считают меня героем, прямо, как вы. Ничего — сейчас там ранее утро, скоро день — хватятся.
— Вот, об этом я хотел с тобой поговорить. Из наших ни один не сможет, даже смертник, но ты — Герой Гильдии, добытчик Карты — другое дело. Жаль, раньше в голову не пришло.
— Вы о чем?
— Вот, — на раскрытой ладони Канна лежала небольшая коробочка. — Пронеси это в штаб Гильдии, оставь в Зале Совета и сразу назад, только сделать надо непременно сегодня, сейчас, пока ты вне подозрений.
Дункан аккуратно принял коробку.
— Что это?
— Передатчик, работающий на… впрочем, неважно. Проще говоря — жучок, шпион, подслушивающее устройство. Сегодня — великий день, подумай, мы подорвем могущество Гильдии изнутри, их планы, операции перестанут быть тайной. Пройдет совсем немного времени, и Гильдия потеряет свое влияние, власть…
— Ничего не выйдет. Перед каждым Советом комнату проверяют.
— Но не перед сегодняшним, в этот раз, им будет не до проволочек — это наша забота. Ты, главное, оставь передатчик!
— Все равно, я не очень понимаю. Каким образом можно подорвать могущество Гильдии, прослушав всего одно заседание, не думаете же вы, что они допустят ошибку дважды… или… можно! — догадка неожиданно пришла к Дункану. — Никакой это не передатчик. Это — бомба!
Откровение не произвело на Канна должного впечатления.
— Ну да, бомба, и что?
— В каком смысле что.
— Подумай, когда еще представится такая возможность. Да, Карта, возможно, указывает Проход к Эталонному Миру, но это еще вилами по воде… а тут — всех — весь Совет, верхушку, руководство Гильдии, одним махом. Маленькая коробочка — и с Гильдией покончено, навсегда! Конечно, хоть и трудно, можно было бы убрать членов Совета по отдельности. Однако это ничего не даст, функции выбывшего Советника, даже Председателя, принимает другой — все расписано. Единственная и до сих пор невероятная возможность — уничтожить весь Совет, единовременно. Хаос, растерянность. После такого, Гильдия не оправится, а даже если оправится, будет уже не той Гильдией. Шанс — одним махом покончить с поработителями. Тысячи, миллионы угнетенных народов взывают к тебе!