На Джеде произошло нечто ужасное, Джин в этом не сомневалась.
Но она потеряла отца. Пещера под сломанным люком поглотила ее, окутав ночным мраком.
ГЛАВА 7
Таркин не спускал глаз с идущего по мостику Кренника. Директор наблюдал за действиями техников, сверяя каждый их шаг с инструкциями, которые уже давным-давно выучил наизусть. Поворачивались рычаги, изменяя положение фокусирующих линз глубоко в недрах станции. Инженеры регулировали противорадиационные экраны и вентиляционные насосы, главный реактор содрогнулся от усилий, а его прежде успокаивающий гул превратился в зловещий вой. От глаз Орсона не укрылись трясущиеся руки и раскрасневшиеся, покрытые потом лица. Но его подчиненные хорошо знали свои обязанности. Они сделают все необходимое, чтобы уничтожить столицу Джеды, если таков приказ командира.
«Конечно, одних только дисциплины и мастерства недостаточно».
В сердце «Звезды Смерти» пробудились восемь отдельных генераторов луча. Теперь процесс стал слишком сложен, чтобы Кренник лично мог полностью его контролировать, — с десяток офицеров на командном мостике передавали по коммуникаторам информацию еще десятку бригад, контролировавших запуск главного орудия.
Директор отвлекся от техников и изучил мониторы, где увидел, что показания индикаторов осторожно ползут вверх по мере того, как восемь лучей входят в полную синхронизацию.
На фокусирующей тарелке снаружи станции пучки заряженных частиц слились в единый поток, регулируемый кайберовыми полями. На главном экране командного мостика вспыхнул зеленый огонь, взрезавший космическую пустоту, и Кренник сделал шаг вперед, благоговейно глядя на это пожарище. Сияние экрана залило его белую униформу, черные шлемы техников, мертвенное лицо Таркина, и все помещение стало похоже на резной изумруд.
На мгновение пылающее сосредоточие энергии словно замерло в пустоте. Орсон невольно напрягся. Наступал решающий момент, во время которого на множестве предварительных испытаний и при компьютерных симуляциях вечно что-нибудь шло не так. Он не раз видел, как пучок энергии, ярко вспыхнув, исчезал или же, наоборот, целиком поглощал станцию. Он знал, что сложность расчетов может оказаться губительна, а прогнозы превратятся в бессистемные догадки. Конечно, были и успехи, но сейчас это не вселяло в него уверенности.
И вот подошел завершающий этап. Из центра фокусирующей тарелки вырвался пучок частиц, невидимый человеческому глазу. Он пробил туннель для выхода энергии и направил огонь, созданный боевой станцией, к ржаво-коричневой сфере Джеды.
Казалось, в месте, куда ударил луч, загорелась атмосфера. Кренник попытался представить себе пожирающий Священный город огонь и возникшую ударную волну, но, к удивлению, воображение его подвело.
Конечно, никто не в состоянии вообразить ничего подобного.
Он уничтожил город.
Он может уничтожить целый мир.
Каждое утро перед ритуалом воскурения Меггон завтракала. Согласно некоторым древним обычаям, такой поступок считался ересью, но она делала так каждый день в течение шестидесяти с лишним лет, и никакая космическая сила не разбивала яйца прямо в ее морщинистых ладонях и не превращала воду в ее фляге в кровь.
К тому же, по мнению Меггон, капля ереси помогает личности не закоснеть в рамках догматов.
Воскурения и паломничества не помогают прикоснуться к Силе, — однажды сказала она разочарованному посетителю ее святилища. — Максимум, что они могут сделать, — направить ум и сердце.
Меггон готовила завтрак на маленькой плитке у входа в святилище, расположенное в горах за городом, когда заметила в небе темный силуэт. Ее слезящимся глазам он казался не более чем пятнышком, и она попыталась протереть их руками. Несмотря на все усилия, точка продолжала пачкать собой тусклые серые небеса.
Старуха вся тряслась, регулируя плитку. Тело все чаще и чаще подводило ее. В последние недели усилилась тупая боль в лодыжках, а буравчик, будто ввинчивающийся в затылок, стал больше.
— Признайся, Меггон, — пробормотала она. — Ты стареешь.
Она снова взглянула на кляксу в небе. Теперь ее окружал огненный ореол, а мир потемнел, будто пятно затмило собой солнце. К замешательству прибавилась обнадеживающая мысль: «Может, дело вовсе не в плохом зрении?» Затем точка озарилась изумрудным блеском, а перед глазами вспыхнуло яркое пятно, словно она смотрела на огонь.