Все, кроме Теммина, кивают.
Он весь дрожит, на глаза наворачиваются слезы. Ему хочется кричать, плакать и размахивать руками. Ему хочется ответить Мон Мотме: «Там моя мама, и это все факты, которые вам нужны». Ему хочется пригрозить ей: «Если вы сейчас же не полетите и не спасете мою маму, я пойду и всем все расскажу. Я буду кричать так, что меня услышат даже во Внешнем Кольце». Но под взглядом Канцлера он чувствует себя словно в перекрестии прицела.
Парень с неохотой кивает.
Прежде чем уйти, Мон Мотма разворачивается кругом с идеальной точностью старого боевого дроида — но только не Костика, который скорее совершил бы пируэт и вышиб дверь ногой.
Теммин, мы вернем Норру. Обещаю, — говорит Лея.
С этими словами она тоже уходит.
Синджир и Теммин снова остаются одни.
Она не сможет исполнить свое обещание, — тихо говорит парнишка.
Верно. Хотя, подозреваю, она все равно в это верит.
Мы не можем на нее рассчитывать.
Никогда не рассчитывай на расторопность политической машины.
Значит, придется действовать самим?
Синджир хлопает друга по плечу:
Будем действовать сами. Заодно и Соло вернет нам должок.
Спасибо, Синджир.
Не благодари. Мне не меньше твоего хочется, чтобы они вернулись. Остается лишь придумать, как сделать так, чтобы... в общем, не помереть в процессе.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На Джакку опускается ночь. Вместе с темнотой приходит холод, высасывающий тепло из воздуха, песка, камней.
Вдали на фоне темного неба возвышаются еще более черные тени — плато и холмы с крутыми склонами, похожие на угольные наковальни. Это Джее предложила пойти в их сторону — они могли укрыться там от нестерпимой дневной жары. К тому же она заметила стаю летящих в ту сторону птиц с похожими на топоры клювами.
— Куда-то же они направляются, — сказала тогда охотница. — Не знаю, что там, — будем надеяться, что еда. Может, какое-то селение. Лучше уж идти куда-то, чем шататься просто так.
Забрав из капсулы свои немногочисленные пожитки — аптечку, бластер, горсть пайков, — они двинулись в путь.
Они все идут и идут. Каждый раз, когда Норра ступает на усыпанный щебнем камень или осыпающийся песок, ей трудно сохранять равновесие, мышцы напрягаются все сильнее, и в конце концов ей кажется, что жилы в ногах натянуты, будто приводной ремень старого спи- Дера.
Хуже того, Норру тошнит и у нее кружится голова. Солнце высосало из нее все жизненные соки вплоть до последней капли крови, а с наступлением ночи место их, подобно какой-то заразе, занял проникший под кожу холод.
Но они продолжают брести вперед.
Куда — она не знает.
К какой цели — ей неизвестно.
«Это была ошибка».
Норра точно знает, что Слоун где-то здесь. Она это чувствует — не так, словно владеет Силой, но как нечто, витающее в пыльном воздухе. Возможно, она лишь пытается убедить себя, что цель близка и на этом все закончится. Но даже если Слоун здесь — что дальше? Вокруг пустынная, бесплодная планета. Бывшая гранд-адмирал может быть где угодно, в любой стороне, и Норра может потратить всю оставшуюся жизнь на блуждания по обжигающим дюнам, не найдя никого и ничего, кроме собственной безрассудной гибели.
Возможно, единственное преимущество и заключается в том, что планета практически мертва и любое живое существо вроде Слоун легко обнаружить. Остается лишь найти кого-то, для кого это имеет хоть какое-то значение, — в первую очередь того, кто мог собственными глазами видеть Слоун.
Норра собирается что-то сказать Джее...
Но охотница за головами смотрит на нее, широко раскрыв глаза.
— Тсс, — предупреждает она, приложив шершавый палец к губам подруги.
Норра видит, как тень Джее показывает на собственное ухо — знак прислушаться. И Норра прислушивается.
До нее доносятся немногочисленные звуки планеты: шорох ветра в дюнах, далекий крик какого-то животного — и на этом фоне отчетливее всего раздается стук ее собственного сердца. Но затем она улавливает кое-что еще — едва заметную дрожь и шипение, точно от движущегося песка. Звук раздается справа от Норры, затем, практически сразу, и слева.
Звуки все ближе.
Они смолкают столь же быстро, как и возникли, и женщины вновь слышат только ветер, далеких зверей и стук крови в собственных ушах.
«Надо идти дальше», — уже собирается сказать Норра.
Но не успевает.
Все происходит слишком быстро — взметнувшийся в воздух по обе стороны от них песок впивается в щеку Норры, которая отшатывается, чувствуя жжение в глазах. Она проводит рукой по лицу, смаргивая слезы, и тут что-то с ревом наваливается на нее, швырнув своим весом наземь. У Норры перехватывает дыхание, а когда взгляд ее проясняется, она видит над собой ухмыляющуюся физиономию, в которой нет ничего человеческого, большие черные глаза, напоминающий жвала насекомого рот, кожистая плоть...