Лучше лгать самому себе, чем признаться, что ты стал частью чего-то ужасного? — спросила она.
Возможно.
В таком случае нам нужен тот, кто во все это не верит.
Она пояснила, что имеет в виду кого-то, кто не хотел оказаться на Джакку, — некто, попавший под общую волну, угодивший в шестеренки машины и теперь неспособный из нее выбраться. Преданный солдат, но не фанатик.
Ладивший с техникой Брентин помог Слоун соорудить примитивное подслушивающее устройство. С его помощью они сумели перехватить фрагменты радиообмена и разговоров между имперцами.
Однажды они услышали, как некий солдат с идентификационным номером RK-242 сказал вышестоящему офицеру, сержанту по имени Райлон, что не понимает, чем они тут занимаются, и поинтересовался, не найдется ли для него работы в каком-нибудь другом уголке Галактики.
Я просто не желаю больше тут находиться, — заявил RK-242 Райлону.
За подобный проступок другие солдаты во главе с Рай- лоном выволокли его в пустыню, сняли броню и жестоко избили. RK-242 скорчился в позе эмбриона посреди усеявших землю кусков обмундирования, похожих на осколки разбитой скорлупы.
«Это не имперская справедливость, — подумала Слоун. — Никакой чести, лишь обычное зверство. Как же быстро разваливается прежний порядок...»
Они не убили RK-242. Он остался жив, хоть и сломлен.
Несколько дней спустя он вернулся в строй, хромая и дрожа под дребезжащей и потрескивающей броней.
Слоун пошла к нему и немного с ним поговорила, направив на него дуло бластера. Стоило ей представиться, как RK-242, пуская сопли и слюни, начал бормотать слова благодарности. Слоун объяснила ему, что против нее организовали заговор, — не важно, было это правдой или нет. Она сказала, что Раке совершил переворот и похитил у нее Империю.
— Он намерен всех нас уничтожить, — добавила она.
RK-242 согласно кивнул, судорожно сглатывая и всхлипывая.
А потом Слоун начала выспрашивать у него все, что он знал. Что находится в долине? Что возле Горестной Руки? Что замышляет Раке?
Солдат рассказал ей все, что ему было известно. Раке называл эту суровую планету «чистилищем». Джакку должна была испытать их, обучить и закалить до состояния камня. Единственным способом победить Новую Республику, по словам Ракса, являлось создание великой безжалостной армии, с которой Империя могла бы пережить невозможное.
Ко всему прочему RK-242 теперь называл его «советником Раксом». Похоже, тот, за кем охотилась Слоун, взял себе новый титул. Какая скромность!
Рей объяснила штурмовику, что единственный вы- Х°Д — отстранить Ракса от власти. Если потребуется — силой. Солдат отважно кивнул. Она сказала, что ей нужно знать о Раксе все: его привычки, его нынешнюю роль, все, даже самые незначительные детали. Но RK-242 мало что мог ей сообщить. По его словам, Империя основала базу за Гоазоном, за Зыбучими дюнами, и именно там Раке собирал свои силы. Строительные дроиды день за днем расширяли его крепость. И точно так же каждый день прибывали новые СИД-истребители, шагоходы АТ- АТ и AT-ST, транспортные корабли с новыми солдатами. Империя собирала свои ресурсы и войска.
И все это происходило здесь — на планете или над ней.
Но все это она знала и раньше.
Она снова спросила его про Горестную Руку...
По словам солдата, как он понял, там среди песков спрятан некий оружейный комплекс, построенный Пал- патином, а может, даже и кем-то до него. Он слышал, что Раке время от времени отправляется туда в одиночку. RK-242 поклялся, что даже не знает, правда ли это, и ему больше нечего добавить. А потом он спросил, может ли она помочь ему и спасти его из этой преисподней.
Пропустив вопрос бойца мимо ушей, гранд-адмирал обратилась к Брентину:
— Оружейный комплекс? Не из-за него ли они на Джакку?
И все равно что-то не сходилось. Империя не нуждалась в новом вооружении — она создала величайшее оружие в истории Галактики, причем дважды. Империи были нужны не боевые станции, а новое руководство.
Однако Империя обожала свою военную машину. Возможно, там находится нечто, превосходящее даже f Звезду Смерти». Желание выяснить это — и убить Ракса — нарастало, словно столб раскаленной магмы в жерле вулкана, в который превратилось сердце Слоун.
Поблагодарив солдата, Рей сказала, что у нее есть для него важная задача и, когда придет время, она с ним свяжется.
Забирайся обратно в свою броню, — приказала она __ и никому не рассказывай о нашей встрече.
Когда он повернулся, чтобы подобрать шлем, Слоун выстрелила ему в затылок, прежде чем парень успел надеть его на голову.
Мы же могли ему помочь! — вскрикнул Брентин.
Ему уже было не помочь, — ответила она.
Затем она сказала, что они должны отправиться к этому загадочному комплексу на краю Долины Пустынника.
Проблема заключалась в том, что кораблем они воспользоваться не могли, поскольку их бы тут же сбили. А путь по земле лежал через Юлонгские каньоны и дальше, через запутанный лабиринт пещер Багирлак-Гару. И это означало только одно.
Им придется иметь дело с хаттшей Ниимой.
Эта часть Джакку принадлежит хаттше Нииме, и ее склизкий след тянется далеко за пределы этой территории. Подобно Джаббе на Татуине или Дурге на Улматре, ее влияние — и коррупция — оставляет за собой длинный хвост. Она контролирует черный рынок: рабы, металлолом, кезий, безорит.
При всем при этом она не просто жирная склизкая правительница. Это не Джабба с его дворцом или Дурга с его яхтой, и ее бизнес — не бизнес обычного преступного воротилы. Большинство хаттов обожают приемы и церемонии. Они отбирают у каждого часть кредитов для крупного босса, стоящего во главе региона, — в качестве платы за защиту или подати. Но Нииме этого мало.
Ниима требует вечной службы — просто работать на нее недостаточно. Тот, кто становится ее слугой, остается им на всю жизнь.
Сама она считает себя неким божественным червем, порождением песка и камня, а те, кто ей служит, делают это потому, что она является для них центром мироздания, будто жирный паук посреди паутины или высасывающая кровь язва. Она владеет ресурсами, она контролирует доступ, и только ей решать, кто может пройти через узкие каньоны и глубокие пещеры. Власть над ресурсами дарует Нииме власть над окружающими. И тем не менее у Слоун возникает мысль, что со временем подчинение ей превратилось в какое-то извращенное поклонение. Вознаграждение, которое может дать Джакку, слишком мало и скудно, и остается либо лишь верить во что-то более великое, либо умереть в пыли, лишившись всяческой надежды. Те, кто отдает Нииме свои жизни, не видят никакого иного пути. Служение ей — в буквальном смысле лучший выбор, который у них есть в мире отбросов и руин.
— Куба, каяба ди анко! — командует Ниима, извиваясь своим длинным червеобразным телом на руках слуг.
Ее голос трудно воспринять — он звучит так, будто кто-то наглотался битого стекла и пытается кричать, несмотря на заполняющую горло кровь. Ее булькающий вопль раз за разом отдается в ушах Слоун, эхом отражаясь от стен пещеры. На нее накатывает тошнота.
Слоун немного знает хаттский, но эта фраза из какого-то более древнего диалекта — более резкого, более примитивного. Что она означает? «Приди ко мне»?
Похоже на то, поскольку откуда-то снизу появляется один из поборников хаттши. Как и остальные, он обнажен и раскрашен красными полосами каменной пыли, но губы его не скреплены крючками. Все остальное — запястья, ладони, руки и ноги — пронизано металлом.
Через его плечо перекинута кожаная тесьма, с которой свисают черная коробочка и помятый ржавый динамик — устройство-переводчик. Слуга взбирается на спину Ниимы, повесив переводчик на мясистый бугор, заменяющий ей плечо, так что коробочка оказывается ниже ее рта. Раб остается сидеть на ее макушке, словно ожидающее очередной команды домашнее животное.
«Он похож на шляпу», — проносится абсурдная мысль в голове Рей.
Ман-та, — снова произносит Ниима.