Люк застыл.
Космос разверзся, разродившись дождем кораблей. Флот Империи выныривал из гиперпрыжков в определенных накануне координатах, придя в движение.
Пиетт слегка улыбался.
Все шло по плану.
– Удачи. Лорды.
Кокон тьмы треснул, пронзенный ослепительно белыми протуберанцами.
Люк закричал, выплескивая свою ярость в самоубийственной атаке. Сила грохотала бешеным биением сердца, направляя его тело с ужасающей точностью и мощью, несвойственным смертным, даря скорость и ясность мышления.
Меч засиял, сплетая кружево движений, отводя молнии, расползшиеся шипастыми плетями по стенам, прорубая чужую защиту.
– Стой! Ты должен остановится!
– Нет мира между нами… – выдохнул Люк, глядя на своего Врага разноцветными глазами: пылающим голубым огнем правым и сияющим расплавленным солнечным жаром левым.
– Нет… и не будет!
Одно скользящее движение, невозможный для живого выпад…
Император вскрикнул, когда ему точно в сердце вошел пылающий клинок, обратным движением снесший ему голову.
Гвардейцы Алой гвардии замерли, прислушиваясь.
Один из них сделал осторожный шаг к запертым дверям… и был снесен взрывом силы, выворотившим толстые створки вместе с коробкой…
…501 легион четко печатая шаг входил во дворец…
…Люк смотрел на свои руки, не видя и не слыша ничего…
…Вейдер с трудом встал на одно колено, зажимая рукой треснувшие ребра…
…Гвардейцы вошли в зал, замерев при виде безжизненного тела своего Повелителя…
…По алым рядам прошла волна…
…Закричала в ужасе Лея…
…Штурмовики окружали базы повстанцев…
…Вселенная замерла, обретая равновесие…
Вейдер встал, гордо подняв голову.
– Император умер! Да здравствует Император!
3. Свет несущий
Восстание захлебнулось.
Вот так просто, раз – и его нет.
Не до конца, конечно, были счастливчики, которым повезло банально удрать, но их было крайне мало, и все они были мелкими сошками, не имеющими ни связей, ни влияния, ни знаний.
Мелочь.
Крупную добычу накрыли серией мастерских операций. Четко, слаженно, одновременно.
Было такое ощущение, что разработчик плана знал, где именно они будут находиться в данный конкретный момент. Знал, предвидя все их перемещения с ужасающей точностью и ясностью.
Когда штурмовики рухнули на них с неба, словно смертоносный град, Лея уже готовилась умереть, решив дорого продать свою жизнь. Но их просто окружили и… согнав, как стадо овец, в кучу, повели в неизвестном направлении. Каждого отдельно.
Их не били, обращались к ним спокойно и равнодушно, безличностно. Это было страшнее всего. Неопределенность. Страшная, зыбкая неопределенность.
Их доставили на Корускант, в какой-то дворец, судя по всему: роскошные помещения, прекрасная еда, чистая одежда… и толстые стены, бронированные окна, двери, своей прочностью способные устыдить банковские.
Дни шли.
Одни, второй, третий…
Неопределенность.
Они встречались за завтраком, обедом и ужином в общей столовой… но никаких новостей не было. Никто ничего не знал, охрана на их вопросы не реагировала. Через неделю непрекращающегося нервного напряжения Лея поняла, что еще немного, и у нее начнется истерика. Хан утешал ее как мог, но он и сам был на взводе. Хуже всего чувствовали себя Мадин и Мон Мотма.
А через неделю их собрали в большом, изысканно украшенном зале, где стоял здоровенный голопроэктор, заботливо посадили на стулья. Настораживало присутствие врача с аптечкой, скромно стоящего в углу.
Когда появилось изображение, один из безликих офицеров, стоящих по периметру, резко скомандовал:
– Тихо! Всем внимание! Это прямая трансляция!
Заиграла торжественная музыка, перед ничего не понимающими зрителями возник Тронный зал, заполненный рядами высшей аристократии: военной и деловой, стоящей так, что к трону на возвышении оставался широкий проход.
Комментатор что-то торжественно и веско говорил, но до измученных неизвестностью пленников слова доносились отрывками, впиваясь в мозг осколками разлетающегося на куски мира.
– …после трагической смерти Императора Палпатина… трагедия… не допустить раскол… успел назначить Наследника… твердой рукой… поведет за собой в будущее… оплот стабильности – Лорд Вейдер…
Сидящие закаменели, превратившись в статуи. Имперцы гордо смотрели на огромнейшее изображение. Мон Мотма с трудом выдавила: