Он получал любую информацию, необходимую для развития, к его услугам были библиотеки и мастера, он учился у лучших, самодовольно задирая нос… И вот результат его эгоцентризма. Все, за что он боролся, было разрушено его же руками, а дуэль на Мустафаре прекрасно показала, что вся его сила ничто перед опытом.
Слишком поздно он вспомнил, за что именно Оби-Ван Кеноби получил рыцарство.
Чем дальше, тем чаще Вейдер вспоминает своего бывшего мастера и сравнивает с нынешним. Сравнение явно не в пользу Палпатина. Ситх жесток, коварен, и держит своего ученика под каблуком. О, он дал Вейдеру власть, вот только она эфемерна. На шее ситха – невидимый ошейник, он больше раб и слуга, чем ученик, и его свобода ограничена. Все, что у него есть, принадлежит не ему, это собственность императора, и Вейдер с отчаянием гоняет повстанцев, терроризирует подчиненных, наводит порядок в меру своего разумения, и понимает, что все летит в пропасть, потому что Сидиус сходит с ума, и все больше скатывается в откровенное безумие.
А потом наступает момент, когда шпионы приносят ему запись. На ней Оби-Ван Кеноби беседует с кем-то, и Вейдер жадно всматривается в экран. Джедай не выглядит потерянным или погруженным в депрессию. Он одет в дорогие одежды, в том же стиле, что носил годами, вот только цветовая гамма теперь другая. Он одет в черное и красное, и опытный взгляд ситха отмечает спрятанную броню и тяжесть складок, ухоженные волосы и бородку, блеск сейбера на поясе.
Оби-Ван флиртует, и его собеседники смотрят ему в рот, и Вейдер скрежещет зубами от зависти. Он отлично помнит, с какой легкостью Кеноби склонял на свою сторону людей и нелюдей, его называли Переговорщиком не просто так, умение, которое его ученик так и не смог освоить.
А потом вселенная ситха разваливается на куски, когда Кеноби поворачивается и подмигивает прямо в камеру, весело блестя золотыми глазами.
От стены отделяется тень, становясь за левым плечом мужчины, это юноша, насколько можно понять, ведь плащ скрывает фигуру и лицо, Вейдер смотрит, как они уходят – мастер и ученик, и неслышно воет в своем разуме, вспоминая себя… Как он когда-то стоял за плечом мастера и не боялся, что за недостаточно почтительную мысль ему открутят голову.
Это насмешка и изощренная месть, ведь понять, где и когда была сделана запись – невозможно.
Вейдер долго бушует, сравнивая себя и его – и сравнение не в пользу ситха. Мужчина раз за разом просматривает кадры, душа в себе ревность, когда видит благосклонные взгляды Кеноби на своего ученика, и неподдельную почтительность юноши. Сейчас ситх отдал бы все, чтобы очутиться на его месте, и в конце концов наступает момент, когда он делает то, что не делал годами – проверяет узы силы, соединяющие его с Кеноби.
Мужчина сам не понимает, на что надеется, пытаясь сшить тонкие порванные нити в единое целое, и протянуть их туда, где находится его бывший мастер. И когда ситх корчится в агонии под молниями, в очередной раз попав под горячую руку Палпатина, в бреду ему мерещится, что лопающейся от жара кожи касаются прохладные ладони, дарующие утешение.
Он не знает, реальность это или иллюзия, или он просто сошел с ума, как Сидиус, но однажды ловит себя на том, что отдает приказ вычеркнуть Кеноби из розыскных листов.
Время идет, безумие Сидиуса прогрессирует, империя разваливается на части, Альянс расшатывает государство, а Вейдер в полном отчаянии слышит смех Императора, с наслаждением отдающего приказ «База Дельта Ноль», потому что прошел слух, что на этой жалкой планетке прячется магистр Кеноби.
Императору плевать на население и прочие несущественные мелочи, он ненавидит Оби-Вана, словно удачливого конкурента, и Вейдер, холодея, поднимает голову.
Он не хочет убивать Кеноби, в его воспаленном разуме Оби-Ван является частью прекрасного прошлого, светлым воспоминанием, тем более желанным, что является недостижимым. И тогда ситх зажигает клинок, поднимаясь с колен.
Потом, когда он лежит в защищенных палатах под присмотром врачей, вновь вырвавших его из лап смерти, мужчине кажется, что его старый мастер сидит рядом, проводя ладонями по его лбу и плечам, даруя утешение и понимание. И ситх чувствует себя живым.