— Говорите, верховный командующий. Обещаю, консулы Совета будут вести себя сдержанно.
— Спасибо, консул Фрейр. Так вот, три недели назад во время выполнения важной миссии крейсер Отряда Специальных Операций "Вальхалла" был нейтрализован…
— Оу!
— Что? Не может быть!
— …и взят на абордаж…
— Тише, уважаемые коллеги, — призвал всех к порядку Фрейр, — тише, прошу вас. Дайте конунгу завершить свой рассказ!
— …неизвестным противником, — как ни в чём не бывало, продолжал Тор. Это событие в нём уже давно перегорело. — Все отряды "Валькирий" оказались выведены из строя неизвестным нам нелетальным оружием, никто не погиб, — быстро добавил Тор, предупреждая очередную вспышку возгласов и криков. — Да-да, экипаж и личный состав хирдов в порядке. Здоровье каждого из них соответствует норме.
Консулы совета напряжённо затихли.
— После полной — я подчёркиваю — полной нейтрализации искина и всей команды "Вальхаллы" один из напавших…гм-м…побеседовал с командиром корабля ярлом Эгиром, дав пояснения неожиданным для нас агрессивным действиям…
— Прости, что вновь перебиваю тебя, конунг, — не смог сдержать удивления Фрейр, — на каком языке шла эта "беседа"?
— На оталийском, консул, — сухо ответил Тор. — На вполне понятном неплохом оталийском. Представитель противника говорил с очевидным напряжением, будто подбирая слова, но они и их смысл были вполне понятны.
"Видимо, даже Эгиру", — подумал Фрейр, кивком поблагодарив за ответ.
— По окончанию "беседы" всё оружие и оборудование "Вальхаллы" было неизвестным нам способом изъято нападавшими, а сам корабль принудительно отправлен в гиперпрыжок на Ориллу, где благополучно всплыл примерно в полумиллионе километров от центрального ремонтного дока. На крейсере остались, без преувеличения, только голые стены, поэтому его сразу отбуксировали в ремонтный док, где в настоящее время он и проходит переоснащение.
— То есть, ты хочешь сказать, конунг, — для Фрейра сегодня одно открытие следовало за другим, да и не только для него, — что атакующие…
— Как показал анализ всех имеющихся у нас фактов, их было двое, — с виду невозмутимо заметил Тор.
— …вдвоём напали на наш самый мощный крейсер, обезвредили всю команду, никого при этом не убив и не причинив ущерба…
— …это не совсем так, консул. Несколько хирдманов получили серьёзные травмы, пытаясь оказать сопротивление атакующим. Они открыли по ним огонь из бластеров, а в ответ те применили…хм-м…неизвестное оружие, которое отбросило наших воинов прочь. В результате хирдманы потеряли сознание.
— Их ведь не добили, если я правильно услышал твой рассказ, Тор? — Конунг кивнул. — То есть, противник старался не причинять ущерба высокоразвитым разумным существам, которые изо всех сил старались его уничтожить, да? А потом выпотрошил наш самый мощный, самый сильный корабль, оставив его без оружия и защиты, и, как пустую консервную банку, пинком отправил прочь, опять-таки стараясь не повредить разумным на борту? Вам это ничего не напоминает, коллеги?
— Древние!
— Древние вернулись!!
Тор откровенно поморщился.
— Я попросил бы вас не спешить с выводами, коллеги. Ознакомьтесь сначала с записью той самой "беседы", которую "чужой" проводил с ярлом Эгиром. Хочу обратить внимание Совета, что командир "Валькирий" был поначалу полностью парализован, и без разрешения "чужого" не мог сказать ни слова. Прочих членов экипажа захватчики просто отключили, так что никто из них не помнит ничего до самого момента всплытия в Орилле.
Конунг передвинул стир на контрольном пульте, и перед притихшим Советом появилась командная рубка корабля, как её видел в те мгновения Эгир. Дверь медленно открылась, и внутрь вошла, точнее, вплыла, высокая фигура, скрытая под угольно-чёрным плащом с капюшоном, скрывающим лицо.
— Анализ полученных данных показывает, что данная одежда — по крайней мере, её видимый внешний слой — является неизвестным нам видом силового поля, — стараясь говорить бесстрастно, прокомментировал происходящее Тор.
Фигура по-хозяйски осмотрелась, поворачивая капюшон из стороны в сторону, а затем уверенно направилась к окулярам камеры. В какой-то момент лицо под капюшоном должно было открыться, и консулы Совета непроизвольно подались вперёд. Их постигло разочарование: внутри капюшона клубилась тьма, такая жуткая и беспросветная, что всех передёрнуло.
— Хочешь что-то сказать? — Слова оталийского языка звучали отчётливо, но в них присутствовал какой-то посторонний оттенок, шипение, что ли — говори, раб, я слушаю, но не испытывай моё терпение…