— Зачем ты привела сюда бледнолицего, Красная Птица? — Слова на языке лакота прозвучали как карканье ворона. — Все они — враги, которых надо предать смерти!
— Вчерашний враг сегодня может оказаться другом, воин, — тщательно подбирая слова, ответил на этом же языке Персиваль. Мысленно он восхитился совершенству устройств асиров. Маленький, чуть больше горошины универсальный переводчик действительно позволял не просто понимать, но и говорить на других языках, напрямую управляя голосовым аппаратом человека. Хотя, честно сказать, ощущения при этом были не самые приятные. — Вчера вы сражались со своим соседями-краснокожими, считая их врагами, а сегодня вместе с ними боретесь против общего врага!
Сказать, что индеец удивился, мало. Его глаза резко расширились, он судорожно вздохнул, но, приведя свои чувства в порядок, кивком поклонился и отошёл в сторону. А вот Красная Птица даже не стала скрывать удивление.
— Я не знала, господин Лоуэлл, — английский в её устах звучал намного лучше, чем лакота в исполнении Персиваля, — что вы изучали наш язык и способны уверенно говорить на нём. Обычно победители не стремятся учить язык покорённого народа, что же заставило вас отступить от данной традиции?
— Долг, госпожа Боннин, — просто ответил Персиваль. — Первоначальное желание выдать несколько комплиментов он отбросил как вредное. Индейцы в резервации — не те люди, которым нравятся словесные игры чужаков.
— Бледнолицый имеет в виду деньги, — прокаркал на лакота сторож-индеец, и в его глазах вспыхнула ненависть, — у них любой долг сводится к этому!
— Невежливо оскорблять гостя, воин, — заметила Птица, дождавшись, когда охранник откроет перед ними дверь, — тем более посланника, прибывшего по приглашению. Проходите, господин Лоуэлл, вождь готов вас принять.
В пустой комнате на грубом стуле напротив входа сидел старый сморщенный индеец. Он пронзительно холодным взглядом встретил Персиваля, даже не пытаясь продемонстрировать хоть толику дружелюбия.
— Что хочет от Красного Облака большой вождь бледнолицых, живущий у Солёной Воды? — Слова лакота из уст старика звучали гораздо мелодичнее. — Солнце моё почти опустилось, вскоре и я упаду вслед за ним, чтобы больше не подняться, и тьма уже принимает меня в свои объятья…
— …Но ты родился лакота, вождь, и умрёшь лакота, — завершил фразу на этом же языке Персиваль, втайне радуясь удивлению старика. — Мой господин…
— Я удивлён, бледнолицый, — перебил Лоуэлла вождь, жёстко прищурив глаза, — не тем, что до твоего слуха дошли слова моей старой речи, нет! И не тем, что тебе известен язык лакота, нет. Ты упомянул о господине, что удивило меня больше. Обычно бледнолицые кричат о свободе. Разве ты не хочешь говорить о том же?
— Нет, — краешками губ усмехнулся Персиваль, — я не служу ни большим, ни великим вождям из-за Солёной Воды. Слова, которые я скажу, будут идти прямо из уст моего господина, владыки всей земли, всех лесов на ней. Ему подвластно даже небо над нами. Именно он дал краснокожим детям своим и свободные земли, и великие леса, и саванну со стадами бизонов…
— Опасные слова произносишь ты, бледнолицый, — хрипло отозвался со своего стула вождь.
— …Но, недовольный раздорами среди краснокожих детей своих, господин мой забрал у них земли и леса, ожидая, забудут ли они о раздорах, вернуться ли на пути, достойные воинов, или злоба и гордыня уведут их за собой в пропасть. Но отринули они путь воина ради пути в пропасть, и тогда он отобрал у своих краснокожих детей и бизонов, и саванну…
— Что он велел тебе передать? — Прорычал вождь. — Дай услышать слова его, и не лги! Я чую ложь!
Персиваль сосредоточился и заговорил уже совсем другим голосом.
— Хау, дети мои! Я посылал к вам Пинающего Медведя, чтобы передать слова речи моей. Но Злой Дух смутил его разум, и не мои слова сказал вождям Пинающий Медведя. Я недоволен вами, я недоволен тобой, Красное Облако. Если сейчас ты решишь упасть, и не поднимешься вместе с солнцем, не в землю упадёшь ты, а в пропасть, и в пропасть эту последует за тобой все краснокожие дети мои.
Старый вождь широко открытыми глазами смотрел на Лоуэлла, жадно внимая каждому его слову.
— Мне нужны воины, и я готов взять к себе тех, кто забудет о вражде, вспомнит о долге и обязанностях воина. Я готов принять всех — старых, больных, увечных. Я готов вернуть молодость старым воинам, здоровье — больным и увечным. Я дам оружие — тем, кто пойдёт за мной, чтобы сражаться за меня, им и семьям их я дам кров и пропитание. За верную службу я снова дам вам леса, полные дичи, саванны полные бизонов и свободу жить мирно и без границ среди лесов и равнин.