— Ом-ма, — подтвердили Большой Нож, Бойся Медведя и Степной Конь, — это так!
— Ныне там, где раньше паслись бизоны, стоят столбы, которыми помечают землю бледнолицые. За ними они горбатятся и потеют, чтобы получить еду от земли. Вместо вольных бизонов — скот, о котором необходимо заботиться, чтобы он не умер. Если раньше лакота шли, куда желали, сколь угодно долго по своей земле, теперь им велено передвигаться по дорогам, проложенным бледнолицыми. Они говорят лакота, что знают, как будет для лакота лучше. Специальные уполномоченные обещали, что нашим детям дадут образование, и они будут мудры, думая так, как велят бледнолицые. Многие из наших детей были в школах, но по-прежнему думают так, как их родители. Наши дети не могут забыть собственный народ. Они знают о временах, когда лакота жили свободно как ветры, и никто не смел им указывать. Они поют песни лакота, и поступают так, как поступают лакота.
Воины, слышавшие слова Красного Облака, переглянулись и крепче сжали оружие.
— Священники и специальные уполномоченные говорят, что лакота жили в злобе до прихода бледнолицых. Я уверен, что эти люди лгут. Лакота жили по заветам Атэ и предков, и это правильно. Атэ создал нас, дал эту землю с бизонами, антилопами и оленями в пищу и для одежды. Мы были свободны, как орлы, никто не командовал нами. Мы боролись с врагами и пировали с друзьями. У лакота было много детей, старики говорили с духами и хорошо лечили. Юноши пасли лошадей, любили девушек, и ни один дом не становился тюрьмой. Лакота жили счастливыми, умирали довольными. Что лучше этого могут предложить бледнолицые?
Красное Облако, наконец, подобрал достойный по его мнению уголёк, и принялся раскуривать Трубку Мира.
— Шесть путей вокруг нас, — нараспев заговорил Большой Нож, — к восходу и закату, к полудню и полуночи, вверх, к Высокому Небу и вниз, к спелой земле, дающей жизнь бизонам, оленям и антилопам. Как дым нашей трубки заполняет это пространство, так жизнь по воле Атэ заполняет весь мир.
— Как мы даём дым нашего дыхания пространству вокруг нас, — подхватил его речитатив Бойся Медведя, — так Атэ своим дыханием вдохнул жизнь в мир на восход и закат, на полдень и полночь, вверх и вниз от себя.
— Мы в центре, подобно Атэ, и хотим знать его волю!
Степной Конь промолчал, едва качнув перьями головного убора, но за него продолжил Красное Облако, раскуривший трубку, и выпускающий вокруг себя клубы дыма.
— Братья мои! Луну назад здесь, в Сосновом Кряже, ко мне в вигвам пришёл посланник Атэ. Пришёл как бледнолицый, но говорил голосом Его на лакота, как сейчас я говорю с вами.
— Что же сказал этот посланник? — Степной Конь каркнул со своего места так, что всем стали понятны его сомнения. — Почему ты поверил ему, Красное Облако? Быть может, это новая лживая затея бледнолицых, жаждущих отобрать всё, что ещё осталось у лакота?
— Он сказал, что Атэ недоволен нами, — проигнорировав слова Степного Коня, продолжил Красное Облако. — Мы сражались с его другими детьми, вместо того, чтобы объединиться против захватчиков…
— Ха-ха-ха, — громко засмеялся Конь, — ты же не хочешь начать ещё одну безнадёжную войну? Какой смысл в победах, вождь, если за них платят наши женщины и дети? Или ты всерьёз надеешься прогнать бледнолицых?
— Глупец, — зашипел на него Бойся Медведя, — если бы не победы вождя Красное Облако, бледнолицые не оставили бы нам даже этой малости!
— Молчи, Конь, — пророкотал Большой Нож. — У тебя будет время, чтобы высказаться. Сейчас же я хочу слышать Красное Облако!
— …и он лишает нас своего благоволения, оставляя победителям то, что они приобрели по законам войны.
Степной Конь презрительно фыркнул, но от комментария воздержался, покосившись на Бойся Медведя и его внушительные кулаки.
— Атэ нужны воины, и он готов принять всех — старых, больных, увечных, готов вернуть молодость старикам, здоровье — увечным. Он даст оружие тем, кто пойдёт сражаться за него, а семьям их даст кров и пропитание.