Да, это он, Он! Непостижимо, невозможно!
— Кто-нибудь из вас знает этого человека, дети мои? — Атэ мягко спросил, указывая на Степного Коня.
— Нам неизвестен этот… — хором ответили Нож и Медведь, с ненавистью глядя на Коня, — …предатель!
— А вы, — обратился Атэ к лежащим ничком стражам, — разве не известно вам, что нельзя врываться в вигвам, когда там проходит Совет Вождей?
— Прости, Всеотец, — провыли стражи, захлёбываясь от смешанного с ужасом восторга, одновременно краем глаз пытаясь получше рассмотреть полузверей с головами орла и волка, уткнувших им в затылки странные копья, опасно переливающиеся солнечным светом.
— Пусть поднимутся, — Атэ милостиво махнул рукой своим спутникам, — как ваши имена, воины?
— Маленький Бобр.
— Полосатый Хвост.
— Возьмите эту падаль, Хвост и Бобр, — Атэ жестом указал на скрюченного Коня, — и выкиньте прочь из вигвама. Да, и пригласите сюда Птицу, — Атэ ещё одним жестом пояснил, где её искать, — ей неудобно подслушивать из-за толщины шкур.
Визжащего от позора, боли и ужаса Степного Коня выволокли прочь, а ещё мгновение спустя в вигвам после лёгкого толчка влетела Красная Птица. Ей не дал упасть воин с головой орла, глаза которого вспыхнули синим светом, а женщина едва не лишилась чувств.
— Я недоволен тобой, Птица, — сурово, но с какой-то доброй усмешкой в голосе, прошелестел Атэ, — разве старики не учили тебя, что нельзя болтать о том, что выходит за пределы твоего разумения?
— Прости, Атэ, — опустилась перед ним на колени Птица, — Раймонд — муж мой, разве я могла утаить от него что-либо?
— Потому не наказываю тебя, дочь. Но такой муж тебе не нужен, — Атэ положил свою руку ей на голову, и Птица почувствовала резкое болезненное жжение. — Я забираю тебя…и твоего сына, Охайю, и дам тебе другого, достойного мужа. — А что скажете вы, вожди лакота?
— Я пойду за тобой, Атэ, — с фанатичным блеском в глазах вскочил Нож и, искоса посмотрев на людей-зверей, добавил, — до самой смерти!
— Моя верность принадлежит тебе, Атэ, до самой моей смерти, — подтвердил Бойся Медведя, и добавил вполголоса, — только не оставляй больше свой народ.
— Сегодня я заберу за собой Птицу с её сыном и Красное Облако. Завтра на это место ты, Большой Нож, приведёшь с собой сто самых старых воинов, которым нечего терять, и сто самых молодых и горячих, которые рвутся в бой и могут бесславно пропасть в мире бледнолицых. Через месяц я верну тебя, Большой Нож, и заберу Бойся Медведя с его воинами. Вам предстоит многому научиться, дети мои, чтобы воевать среди звёзд и охотиться на небесных бизонов!
Солнечная система, Земля, 10 октября 1908 года, С.А.С.Ш., Ю. Дакота, Пайн-Ридж, немного раньше.
Раймонд Боннин, специальный уполномоченный Бюро по делам индейцев, нетерпеливо вслушивался в ночную тьму в ожидании сигнала от Степного Коня, а рядом с ним расположился полуэскадрон рейнджеров, выделенный начальством в Вашингтоне на это щекотливое дело. Стычки с индейцами были ещё слишком свежи в памяти, чтобы игнорировать возможность нового мятежа туземцев. Будучи сам на четверть дакота, взяв в жёны хорошенькую полукровку, Раймонд отчётливо осознавал, что политика Правительства — единственно правильная, и предоставляет аборигенам отличные шансы стать настоящими американцами. Для этого прикладывались немалые усилия, а уж льготы, положенные предприятиям с участием индейцев, могли заставить мечтательно задуматься о будущих барышах.
— Не волнуйтесь, сэр! Считайте, эти смутьяны уже у нас в руках, — с усмешкой подошёл к нему командир рейнджеров, — мои ребята своё дело знают!
— Я не об этом беспокоюсь, офицер. Видите: над нами Охотничья Луна?
— Светло как днём, сэр. Ни один мятежник не ускользнёт!
— У индейцев есть странные легенды об этой ночи, и их шаманы не рекомендуют выходить в лес без оберегов!
— Святой крест и томик Евангелия — лучшие обереги, сэр, — усмехнулся командир рейнджеров. — Доброму христианину нечего бояться…
Глухие отзвуки выстрелов заставили всех вскочить в сёдла. Рейнджеры уже были готовы сорваться с места, но команда на выдвижение застряла в горле Раймонда: из леса навстречу полуэскадрону вышел…медведь. Ох, скорее, чудовище, похожее на медведя, потому что офицер Боннин ни разу за свою жизнь не видел медведя размером с хороший двухэтажный дом, с когтями, длина которых могла соперничать с винтовкой,…его лапа по толщине превосходила туловище лошади, а в огромной распахнутой пасти могла уместиться она целиком вместе с всадником. Медведь низко и страшно зарычал, и Раймонд почувствовал, что обгадился, а по его ноге в сапог потекла горячая струйка. Обгадился, по-видимому, не только он, но и большинство рейнджеров отряда, если судить по их странно съёжившейся посадке,…обгадились лошади, пятящиеся прочь от чудовища на ослабевших ногах.